«Я РОЖДЁН, ЧТОБЫ ВАС ЛЮБИТЬ И ДАРИТЬ СЧАСТЬЕ» – ПАТРИК ДЮПОН, УГАСШАЯ ЗВЕЗДА
03/05/2021 – Виктор Игнатов
Апрель 2021, Париж.

2021 год стал последним для Патрика Дюпона – гламурной суперзвезды, лучезарно сверкавшей не только в танце, но и в кино, театре, на телевидении и в светской жизни. Многочисленные интервью, публикации газет и журналов способствовали широкой популярности Патрика как на его родине, так и за рубежом. Необычайно одарённый танцовщик, несомненно, заслуживал столь щедрого прославления. Дюпон был яркой личностью, натурой неординарной, хотя и непредсказуемой. Он жил и танцевал как неукротимый огонь, порой сжигавший свой пьедестал. Несмотря на жестокие удары судьбы, которые часто рушили творческий и жизненный путь артиста, он цеплялся за сцену и побеждал. Кумир и герой французского балета угас 5 апреля на 61-м году жизни, став жертвой «молниеносной болезни».

Феноменальный взлет к триумфу и славе.

Патрик родился 14 марта 1959 года в Париже и рос без отца. Из-за развода родителей воспитанием строптивого сорванца занималась мать, Николь Шарль, пытаясь из него сделать то борца дзюдо, то футболиста. Однако Патрику не нравился спорт, он хотел заниматься танцем. Времени для сына у Николь всё-таки было мало – ей приходилось работать то прислугой в ресторане, то продавщицей в магазине. Наперекор сложностям детства, в 8-летнем возрасте судьба подарила бойкому мальчугану мудрого наставника – танцовщика и педагога Макса Боззони. Удостоенный Сержем Лифарем звания «этуали» Парижской оперы, он разглядел редкостное дарование Патрика и не только выпестовал из него превосходного танцовщика, но и вплоть до своей смерти в 2003 году был его главным, преданным другом, который регулярно давал ему частные уроки.
В сентябре 1969 года Патрик был принят в Школу танца Парижской оперы, где с ним занимались Даниэль Франк и Жильбер Мейер. «Профессиональной крёстной» для Патрика была Клод Бесси – прославленная экс-«этуаль» Парижской оперы, в 1973 году возглавившая её Школу. В 1975 году 16-летний Патрик начал артистическую карьеру в кордебалете знаменитого театра. Будучи самым молодым танцовщиком труппы, он не получал тех партий, на которые рассчитывал, поэтому решил уйти из театра. Макс Боззони его отговорил и предложил готовиться к Международному конкурсу артистов балета в Варне. В 1996 году на этом престижном форуме Дюпон стал первым французом, завоевавшим Золотую медаль и Grand Prix. Председательствующий в жюри Юрий Григорович доверил юному Патрику и тот блистательно воплотил образы Курбского и Меркуцио в балетах «Иван Грозный» и «Ромео и Джульетта», созданных хореографом для Парижской оперы (1976 и 1978). В 1979 году молодой артист получил статус «первого танцовщика» за исполнение «Болеро» в хореографии Мориса Бежара. Необычайно быстро, всего год спустя, 21-летний Патрик был удостоен высшего звания – «этуали» труппы за исполнение центральной партии в балете Джона Ноймайера «Вацлав», поставленного специально для Дюпона.

Стремительный артистический взлет Патрика не смогло остановить даже серьёзное дисциплинарное нарушение, произошедшее в апреле 1980 года. Махаил Барышников, назначенный директором Американского Театра Балета, и Наталья Макарова, поставившая там «Баядерку», пригласили Патрика на исполнение центральной партии Солора. Однако Рольф Либерман, генеральный администратор Парижской оперы, сказал Дюпону: «Если вы поедите танцевать в Нью-Йорк, вы будите уволены до конца моего мандата». Патрик всё-таки улетел в Нью-Йорк, где по прибытии в отель Меридиан получил телеграмму от Р.Либермана с уведомлением об увольнении. Выступления в премьерной «Баядерке» прошли триумфально, и Американский Театр Балета предложил Патрику статус «этуали», а Голливуд – съёмки фильма. Неожиданно Дюпон получил телеграмму от Бернара Лефор, нового директора Парижской оперы с октября 1980 года. Он просил Патрика не подписывать контракты с американцами и как можно быстрее вернуться в Париж. Б.Лефор обещал, что первым его решением на директорском посту будет номинация Дюпона на звание «этуали» за исполнение главной партии в специально созданном для него балете. Б.Лефор своё слово сдержал. Но через 17 лет возникла подобная ситуация и уже с трагическими для Дюпона последствиями, о чём расскажем позже.

Карьера молодого и талантливого танцовщика развивалась стремительно и успешно. Патрик перетанцевал почти все классические балеты Парижской Оперы, начал выступать повсюду во Франции и за рубежом. Подобно Рудольфу Нурееву он создал гастрольную группу «Дюпон и его звёзды». В ней участвовали Фанни Гайда, Сильви Гилем, Жан-Мари Дидье, Лоран Илер, Манюэль Легри, Элизабет Морен, Моник Людьер, Мари-Клод Пьетрагалла, Николя Ле Риш. Все они, исключая Ж-М.Дидие, получили звание «этуали» Парижской оперы. Триумфальные гастроли этой группы способствовали распространению и укреплению международной славы Патрика Дюпона. На протяжении 28-и лет артистической карьеры в Парижской опере он исполнил центральные партии в балетах ряда выдающихся мастеров. Назовём этих хореографов и их постановки, отмечая в скобках год танцевального дебюта Дюпона: Ролан Пети – «Нана» (1976), «Фантом Оперы» (1980), «Кот в сапогах» (1985), «Арлезианка» (1990), «Молодой человек и смерть» (1992), «Встреча» (1992), «Камера обскура» (1994), «Волк» (1996); Кеннет МакМиллан – «Времена года» (1978); Элвин Николаис – «Схема» (1980); Джон Ноймайер – «Вацлав» (1980), «Сон в летнюю ночь» (1982), «Щелкунчик» (1993); Джон Кранко – «Ромео и Джульетта» (1981); Элвин Эйли – «На краю пропасти» (1983); Джордж Баланчин – «Блудный сын» (1978), «Мещанин во дворянстве» (1984), «Хрустальный дворец» (1985), «Четыре темперамента» (1994); Морис Бежар – «Болеро» (1979), «Саломея» (1986), «Девятая симфония» (1996); Пьер Лакотт – «Марко Спада» (1984); Рудольф Нуреев – «Дон Кихот» (1981), «Раймонда» (1983) «Ромео и Джульетта» (1984), «Вашингтонский сквер» (1985), «Золушка» (1987); Твайла Тарп – «Push comes to shove» и «Гран па. Ритм святых» (1991); Джером Роббинс – «Танцы на вечеринке» (1991), «Сюита танцев» и «Времена года» (1996), Владимир Бурмейстер – «Лебединое озеро» (1992).
В театральном сезоне 1984-1985 Нуреев доверил Дюпону главные роли на премьерах его балетов «Ромео и Джульетта» и «Вашингтонский сквер». Однако в 1987 году, исполнив центральную партию в балете Нуреева «Золушка», из-за сложных отношений с Рудольфом, возглавлявшем труппу (1983-1989), 28-летний Патрик покинул Парижскую оперу, подписав с театром контракт приглашенной «этуали». В 1988 году он принял предложение стать артистическим директором Французского балета Нанси, сменив Жана-Альбера Картье – его основателя и руководителя с 1978 года. В течение двух с половиной лет Дюпон приглашал современных хореографов для постановок в труппе Нанси и проводил её гастроли. Нуреев же из-за бесконечных выступлений заграницей часто отсутствовал в Парижской опере. В связи с этим Пьер Берже, генеральный директор театра (1988-1994), решил не продлевать его контракт, и на вакантную должность был назначен 31-летний Дюпон. Он стал одним из самых молодых руководителей знаменитой труппы, которые были известны, начиная с её создания в 1732 году.
В многовековой истории Парижской оперы директорская пятилетка (1990-1995) Дюпона сохранится как период репертуарных экспериментов и творческих поисков. Амбициозный руководитель труппы возобновлял академические постановки Нуреева («Баядерка», «Дон Кихот», «Ромео и Джульетта»), вводил в репертуар большие спектакли – «Манон» К.МакМиллана, «Щелкунчик» Дж.Ноймайера, «Жизель» Матса Эка.

Будучи директором балетной труппы театра, Дюпон снялся вместе с Аденом Делоном в художественном фильме Жиля Беа «Танцевальная машина» (1990), затем в телевизионном фильме Мишеля Фавара «Танец с жизнью» (1994). Продолжая танцевать в Парижской опере, Патрик стремился обновить её славные традиции. Он вернул на сцену Дворца Гарнье «Grand Défilé» (1946) – величественный парад балета Парижской оперы и её Школы, поставленный С.Лифарём на музыку «Троянского марша» Г.Берлиоза, и это роскошное дефиле затем стало апофеозом ежегодного гала-представления, открывающего сезон. Среди заслуг Дюпона – плодотворная работа труппы со знаменитыми хореографами. Благодаря динамичному и пытливому директору в репертуар Парижской оперы вошли произведения Марты Грэм «Искушение Луны» (1986) и Джерома Роббинса «Концерт» (1956), «Движения» (1959), «Glass pieces» (1983), «Танцы на вечеринке» (1969), в исполнении которых участвовал и Дюпон. В 1991 году ему удалось дважды провести масштабные гастроли: на сцене Дворца Гарье выступили Martha Graham Dance Company и труппа Большого театра России, показавшая балет Ю.Григоровича «Иван Грозный» и программу «В честь Мариуса Петипа». Дюпон ввёл в репертуар постановки Вацлава Нижинского – «Весна священная» (1913), «Тиль Уленшпигель» (1916), и Брониславы Нижинской – «Лани», «Голубой экспресс» (1924), а также уговорил Пину Бауш и Мориса Бежара перенести на сцену Парижской оперы их гениальные балеты, соответственно, «Весну священную» (1976) и «Девятую симфонию» (1964). В 1991 году, отмечая 150-летие «Жизели», по инициативе Дюпона балетный шедевр, в котором он танцевал партию Альберта, был существенно обновлен. В хореографической редакции Патриса Бара и Евгения Полякова жемчужина балетной классики предстала в бретонских декорациях и костюмах Лоика Лё Грумеллека. К счастью, в 1998 году «Жизели» вернули её романтическое оформление Александра Бенуа (1924).
Стремясь к осовремениванию репертуара Парижской оперы, Дюпон приглашал на постановки хореографов «молодого французского танца». В мае 1992 года на сцене Дворца Гарнье была показана программа премьерных пьес Одиль Дюбок «Сценические возвраты» (с участим Дюпона) и Даниэля Лорье «Поэтическая атака». В 1993 году Жоэль Бувье и Режис Обадья представили свою пьесу «Полное солнце». В 1995 году Жан-Клод Галлота создал новую версию своей пьесы «Вариации Одиссея», в премьерном исполнении которой участвовал и Патрик. Однако все эти произведения вскоре были забыты. По инициативе Дюпона были приглашены на гастроли в Парижской опере знаменитые труппы Элвина Эйли и Пола Тейлора, Нидерландского театра танца и Танц-театра Вупперталя, а также бельгийская Компании Розас Анны Терезы де Кеерсмакер.
В необычайно широкой палитре интересов и поклонений Патрика особое место занимали артисты и балет России. Истинными кумирами для него были Владимир Васильев и Екатерина Максимова, Михаил Барышников и Наталья Макарова, а также Рудольф Нуреев. Незабываемыми и особенно дорогими для Дюпона стали его первые встречи с русской публикой в ходе гастролей балета Парижской оперы в Москве (1977). 18-летний Патрик считал подарком судьбы выступление на престижной сцене Большого театра: в партнерстве с Янник Стефан он с наслаждением танцевал па де де из первого акта «Сильфиды» под бурные овации «à la russe». Важной вехой в карьере Дюпона стало его участие с группой «этуалей» Парижской оперы (Изабель Герен, Элизабет Платель и Николя Ле Риш) в гала-представлении на сцене Большого театра, организованном в 1990 году для празднования 100-летия легендарного Вацлава Нижинского.

В июле 1991 года Дюпон возглавил гастроли балетной труппы Парижской оперы в Большом театре: были показаны «Сон в летнюю ночь» Дж. Ноймайера, «Весна священная» В.Нижинского, «Молодой человек и смерть» Р.Пети, «В ночи» Дж.Роббинса и «Push comes to shove» Т.Тарп. В ноябре 1995 году событием сезона стала премьера балета «Курозука», который Морис Бежар поставил в новой версии для Майи Плисецкой и Патрика Дюпона. Премьера триумфально прошла в Парижском театре Шайо, затем балет предстал на сцене Большого театра в Москве в честь 75-летия М.Плисецкой. Успешно сложившееся творческое содружество двух великих артистов продолжилось в совместных гастролях по всему миру. Приведем фрагмент из автобиографической книги М.Плисецкой «Тринадцать лет спустя», вышедшей в издательстве Новости (2007).
«Мне кажется, что партия паука-людоеда в «Курозуке» – одна из удавшихся работ Дюпона. Я видела его на сцене много раз в самых разных балетах, танцевала с ним, но никогда он не нравился мне так безоговорочно, как в этой партии. И партнёром он здесь был безупречным. Позже я танцевала с ним «Послеполуденный отдых фавна» Нижинского. Это было хорошо, но не безупречно. В чём-то наши трактовки не совпадали. Но в «Курозуке» он был поистине совершенен. Немалое количество лет Дюпон руководил балетом парижской Гранд-опера, снимался в нашумевших французских художественных фильмах. Был избалован вниманием людей и успехом. Но работе над «Курозукой» он отдавал себя без остатка. Чутко внимал превосходнейшей музыке современного японского композитора Маядзуми. Мне кажется, Дюпон сам чувствовал, что эта роль станет одной из самых запоминающихся в его репертуаре.

Дюпон всегда разъезжал с маленькой собачкой, она была его дитём, внучонком, братцем, игрушкой. Много раз – даже на моём опыте профессионального общения с ним – бурно конфликтовал с таможней или ветеринарной службой, как она там называется, о просроченных собачьих прививках, нечётких собачьих фото в звериных паспортах, собачьих визах. И всегда безбожно опаздывал из-за этих баталий на гастрольные репетиции. К концу своей танцевальной карьеры он пристрастился к «зелёному змию» и, к ужасу менеджеров, очищал всё содержимое мини-баров в течение дня. Потом он… запел. Совсем не плохо. Собрал свою рок-группу и выступал с успехом на престижных площадках. Его хитом стали русские романсы – «Очи чёрные», «На заре ты её не буди», «Две гитары за стеной», «Не шей ты мне, матушка, красный сарафан». Пел он их по-русски, смачно выговаривая слова.
Бежар относился к Дюпону исключительно дружелюбно, понимая, что Патрик – натура неординарная, хотя и…непредсказуемая. Как бы подчеркивая своё благорасположение к артисту, Морис разрешил ему остановиться в своё отсутствие на своей только что отстроенной новой вилле под Лозанной. С бокалом бургундского Дюпон, видимо, задремал у камина и наделал пожару. Занялся огонь. Патрик, перепугавшись, схватил только свой французский паспорт и убежал, даже не позвонив в пожарную службу. Новую виллу Бежара он спалил всерьёз. Бежар был не на шутку рассержен, но не изменил дружелюбного отношения к Дюпону. Хотя Дюпон и забыл извиниться перед владельцем виллы.
Я пригласила Патрика Дюпона на свой юбилей 2005 года в Москву. Возрадовалась, что он он тотчас согласился. Но огорчилась, что сегодня он далеко не в лучшей форме».

Жестокие удары судьбы.

В автобиографической книге «Etoile» («Звезда»), вышедшей в издательстве Fayard (2000), Дюпон написал: «Парижская опера видела как я рос – как страдал, блистал, бурчал, рычал и смеялся. Я был одним из её детей. Театр был как бы моим вторым домом, и я верил, что в нём меня любят. Во всяком случае это было правдой до появления команды, назначенной правительством в 1994 году и управляемой Югом Галем и Брижит Лефевр». Правда, Б.Лефевр пришла в театр в 1992 году в качестве администратора, а через два года заняла пост замдиректора. В 1995 году Парижскую оперу возглавил Ю.Галь и руководителем балетной труппы стала Б.Лефевр. Патрик же подписал контракт «этуали» и продолжил свою артистическую карьеру в Парижской опере, но через два года был изгнан.

Эта трагическая история и последующие удары судьбы подробно описаны Дюпоном в его книге «Этуаль» (360 стр.). Приведём несколько фрагментов из её последней, 36-й, главы, занимающей 55 весьма значимых страниц.

«Падение в ад и возвращение к свету.

Приступить к написанию этой чёрной главы мне сравнительно мучительно, даже несмотря на то, что я верю, что теперь я вышел из пустыни, которой были последние годы моей жизни. Когда я был ещё на пике славы, во главе балета Оперы, астролог предупредил меня; он использовал слова, которые до сих пор резонируют в моей памяти и даже сегодня вызывают холод в спине:
«Осторожно, Патрик, ты входишь в трудный туннель конца твоего тридцатилетия. Это конец весны, и я вижу тебя в окружении тьмы, холода, злобы и смерти. В отличие от того, что было твоей жизнью до сих пор, я вижу тебя, проходящего через этот туннель с большим страданием, спотыкающегося о каждое препятствие, скользящего к бездне без ничего и никого, кто мог бы удержать тебя. Ты должен быть сильным, очень сильным, и никогда не терять уверенность в себе, в своих близких, в тех, кто искренне любит тебя. Наступающий период – это всего лишь разрыв, испытание, которое необходимо преодолеть, чтобы достичь лета твоей жизни. В конце туннеля есть свет. Он ослепительный, гораздо более интенсивный, чем тот, который освещал твои дни до сих пор. Мы вступаем в эру Солнца. Эта эра будет твоей!».
…Это был тёмный период с видом «начала конца». Действительно, этап был трудный. Апостериори хронология этого падения в ад может быть легко реконструирована. В виде кинематографических эпизодов предстанут большие и маленькие этапы, болезненные и смешные столкновения, иногда трагические повороты. (Далее Дюпон даёт описание ряда последовательно происходящих событий; каждое из них получает порядковый номер. Из 54-х текстовых разделов процитируем лишь 16).
10. Катастрофический сезон 1996-1997. Бриджит Лефевр присылает мне лаконичную записку с указанием четырёх или пяти ролей, которые я должен танцевать в этом сезоне. По-прежнему без дат репетиций и выступлений. Как следствие случилось то, что было предсказуемо: даты нескольких контрактов, которые я согласился выполнить в Японии, были несовместимы с датами нового расписания Оперы. Теперь я танцую только в балете Пины Бауш «Весна священная». Я знаю, что в спектакле нет роли для «этуали», но я всё равно его принимаю, потому что этот проект – моё «дитя»: я хочу защищать его любой ценой, даже если буду танцевать анонимно в кордебалете. Мне всё равно: для меня важен только спектакль.
11. Изабель Аджани мне предлагает стать членом жюри 50-го Каннского кинофестиваля. Это большая честь. Впервые фестиваль принимает танцовщика в своём жюри.
12. Чтобы быть в Каннах, я должен пропустить три дня репетиций «Весны священной». До премьеры осталось два месяца. Я прошу у Пины разрешения отсутствовать на эти три роковых дня. Она мне отвечает: «Ты свободен, ты сам выбираешь. Но, в любом случае, я не знаю, будешь ли ты участвовать в балете!».
13. Со свободным и спокойным сердцем, с моим «разрешением» в кармане, я принимаю приглашение Изабель Аджани. На следующий день Жиль Жакоб, президент Каннского кинофестиваля, официально объявляет прессе о моём участии в этом великом культурном событии. Ликование!
14. Драма в Опере: Бриджит Лефевр «отказывается» принять мой отъезд в Канны. Во дворе им. Дягилева Юг Галь говорит мне: «Если вы думаете, что участие в Каннском жюри сделает вас великим актером, то вам не повезло… Канны – это ерунда!». Замечание, которое демонстрирует уважение ко мне Юга Галя… Но это запоздалое замечание: я уже актер. И не такой уж плохой, согласно некоторым мнениям!
15. Приехав в Канны, в отеле Мартинез я получаю заказное письмо с уведомлением о моем увольнении из Парижской оперы за серьезный проступок.
16. Всё путается, и всё вмешиваются… даже президент Республики Жак Ширак, который находится в Каннах. Узнав о случившимся, он заявляет: «Это невозможно! Опера без Дюпона и Дюпон без Оперы – это немыслимо!».
17. Некоторые призывают меня придать огласке это дело и устроить «скандал». Другие выступают за осмотрительность и полюбовную договоренность. Я выбираю второе решение, всё ещё убежденный в том, что Юг Галь должен иметь возможность управлять театром по своему усмотрению и что давление со стороны средств массовой информации не поможет, а только ухудшит ситуацию.
21. Июль, август – кошмарное лето. Мне снится, что я тону, я кричу во сне и каждое утро просыпаюсь в слезах. Я стараюсь произвести позитивное и ободряющее впечатление на окружающих, но безрезультатно. Я всё чаще скрываюсь в уединении.
22. Сентябрь. Я возвращаюсь в Париж и вижу мои руины. Я разорен. В действительности, чтобы не нарушать график работы Оперы, я отказался от всех контрактов, которые мне предлагали с января месяца. С мая никаких денежных поступлений, все мои сбережения исчерпаны; векселя, накапливаясь, оставляют меня без гроша в кармане. Я болен. Подозрительный комок у основания шеи заставил меня срочно обратиться в больницу для проведения анализов. Мы боимся худшего. Я в отчаянии. Переговоры с Оперой возобновляются медленнее, чем когда-либо. Ничего не продвигается, ничего не меняется, я до сих пор не восстановлен. Бриджит Лефевр в радио-интервью иронично сказала: «Но где же ты, Патрик? Мы ждем тебя на репетиции!». Очень смешно! Это никого не смешит…
23. Я нахожусь на пределе моральных, физических и финансовых ресурсов. Я зову на помощь. Со всех сторон – единодушный ответ: «Нужно судиться с Оперой!». Это правда. Так можно узнать о намерениях Юга Галя по отношению ко мне.
27. Госпитализация становится обязательной. Прогрессивный характер ганглии, которая появилась на моей шее, требует операции. Чтобы бороться с инфекцией, мне проводят шоковую терапию.
28. После операции мне плохо. Мне больно, и я боюсь услышать роковой приговор: «Вы больше никогда не будешь танцевать». Тем не менее я задаю вопрос, когда просыпаюсь, и получаю только смешанный ответ: «Все зависит от вас». Ответ, который поощряет и пугает меня. По крайней мере я понимаю, что у меня ещё есть шансы.
29. После 15-и дней, проведенных в больнице, я потерял 8 килограммов, но результаты анализов крови обнадеживают. По радио я слышу «Болеро» Равеля и из глубины своей больничной койки читаю анонс о моей артистической смерти. Чувство ужасное.
30. Спустя месяц я могу покинуть больницу. Утром, когда меня выписывают, я жду такси, которое должно отвезти меня домой. Моя сумка собрана. Внезапно я падаю у подножия кровати из-за камня мочевого пузыря в сочетании с панкреатической липазой! Моя сумка распакована, я опять госпитализирован! Кто-то определенно охотится за мной… Кто? Почему?
31. Наконец-то я покидаю больницу: слабый как младенец, похудевший на 10 килограммов, правая рука почти парализована. Причина в том, что хирург прикасался к моему радиальному нерву, который, кроме всего прочего, направляет руку. Представьте себе танцовщика без правой руки! Чтобы заново воспитать эту руку, ставшей «глупой», мне посоветовали писать множество страниц текста. В последнем всплеске гордости я копирую: «Меня зовут Патрик Дюпон, я родился 14 марта 1959 года, и я жив!». Затем следуют 20 страниц, которые даются мне очень легко и так естественно как будто они долго ждали, чтобы их написали. Моя подруга Мадлен, писательница, одна из немногих людей, как и моя мама, навещая меня в больничной палате, наткнулась на эти страницы. Она взяла их и отправилась в издательство Fayard. На следующий день мне звонит его президент Клод Дюран:
– «Я хочу целую книгу, всю историю».
– Но нет, я всего лишь танцовщик, я совершенно не умею писать.
– Вы умеете вовлекать слова в танец. Так что пишите, как вы танцуете, щедро отдавая себя этому делу без ограничений. Мужайтесь! В любом случае я думаю, что ваше финансовое положение улучшится…».
Он попал в точку. Я согласен. Написание книги, кажется, приносит благость моей душе…. Так же и моему телу!
37. Возвращение в Париж. Новый несчастный случай: фатальное падение с верха лестницы!
…В Американском госпитале после сорока минут рентгенографии был поставлен безжалостный диагноз: «Три сломанных ребра, тройной перелом кости на правой стопе!». И вот я опять неподвижный, замурованный в гипс, побитый. Это минимум на два месяца. Я снова остановлен в моём беге. Конец тоннеля ещё не виден!
39. Через полтора месяца после оглашения судебного решения у основания моей шеи набухла новая шишка. Я вернулся в больницу на сканирование. Мне нужно сделать ещё одну операцию, это избежать нельзя. Хирург убеждает меня, сравнивая моё тело с гоночным автомобилем, шестерёнкам которого мешают несколько песчинок…

Как бы ЭПИЛОГ.

В финале этого рассказа я не буду писать слово «Конец». Ведь очевидно, что мой путь продолжается. Это, конечно, менее прямолинейно, менее стабильно, чем когда я был «государственным служащим» в Опере. Но пройдя через многочисленные испытания, которые поочередно меня делали мёртвым, разрушенным, раненым, побитым и отчаявшимся, думаю, что я свершил нечто вроде обряда посвящения, говоря словами Мадам Прудоммо – моего преподавателя истории танца, сказанными около тридцати лет тому назад. Сегодня я стал «политалантливым» артистом, наделенным такими же многочисленными призваниями, как и окна дома, выходящие одновременно на море и на сельскую местность, и артистом, который продолжает жить в течение нескольких часов и дней среди различных пейзажей. Иногда я вижу моё детство и маленького блондина, который забирался на семейный обеденный стол, чтобы устроить себе зрелище. Я не сильно изменился. Взгляд, мелодия, ритм, и каждую секунду меня переполняет прилив танцевальной энергии. Я знаю, откуда я пришел и почему я существую.
В то время как эти страницы были почти что напечатаны, преодолев конец этого века катаклизм, я в течение 15-и дней находился на берегу острова Ре, где проводил время, восстанавливая упавшие деревья, спасая замасленных морских птиц, очищая загрязненные пляжи. Я отправился в свой маленький загородный дом, чтобы «передохнуть» некоторое время и подвести итоги ущерба, нанесенного там штормом. Я тогда «вступил» в третье тысячелетие по-крупному – как можно подумать! – через лобовое стекло автомобиля, в котором я заснул от изнеможения. После серии впечатляющих кувырков каркас машины составлял всего несколько десятков сантиметров!
Так что первые три месяца этой новой эры я провёл в полузабытье на больничной койке, потрясённый приступами боли, которые ошеломляли меня, полумёртвого, потерявшего все свои физические и психологические ориентиры. Сейчас, после четырёх или пяти хирургических операций, имея около тридцати переломов, некоторые очень серьезные, другие почти незначительные, я живу в центре функциональной реабилитации, где осваиваю (по-моему слишком медленно) свое тело от А до Я. Меня окружают такие же люди, как вы и я, которые в разной степени также угасли в глубине своей плоти и страдают ежедневно.
Единственное позитивное, что я помню из того ужасного эпизода, это то, что я наконец-то понял, почему я жив на этой земле: чтобы вас любить! Это тем более болезненно, потому что, когда я диктую эти строки, я едва ли могу делать то, для чего рожден: расточать счастье вокруг себя без скупости и передышки. Каждый день я стараюсь, с моими товарищами по несчастью, немного сыграть свою роль, и мне иногда удается их рассмешить, что для меня является не маленькой победой! Но я страдаю и знаю, что мне всё ещё нужно быть терпеливым! Что не является, как вы теперь знаете, моим главным качеством! Однако из этого последнего флирта со смертью я хорошо осознал послание: мой путь здесь не останавливается…Итак, праздник жизни продолжится!
Весна 2000 года».

Последние 20 лет жизни.

Завершив большую и тягостную работу над книгой-исповедью, Патрику было суждено прожить ещё два десятилетия. Они оказались не менее напряжёнными, чем предыдущие годы, насыщенные творческими успехами и срывами, жизненными взлетами и падениями. После чудовищной автокатастрофы, произошедшей в Нормандии в январе 2000 года, в результате которой Патрик получил 30 переломов и три искусственных позвонка, врачи категорично заявили, что он больше никогда не будет танцевать. Столь жестокий приговор обострил депрессию знаменитого артиста, который всего несколько месяцев тому назад триумфально блистал в авторском спектакле, ловко и лихо танцуя с лошадьми Cadre Noir de Saumur (Французская школа верховой езды, основанная в 1828 году). Несмотря на специфику и сложность спектакля, показанного трижды (7-9 мая 1999 г.) в парижском зале Берси, вмещающем 20 тысяч зрителей, Патрику удалось не только проявить новые грани своего таланта, но и продемонстрировать их широкой публике как во Франции, так и в Японии. Однако теперь врачи поставили фатальный крест на творчестве и жизни артиста, которого все забыли. Последовали долгие годы мучительной реабилитации. Из-за постоянных болей Патрик два года принимал морфий и пристрастился к спиртному. Но, благодаря ежедневным тренировкам со своим преданным наставником Максом Боззони, артист всё-таки преодолел многочисленные трудности и встал на ноги. После девяти месяцев активного выздоровления он вернулся на сцену, чтобы уже 7 ноября 2000 года замечательно петь и танцевать в главной роли на премьере мюзикла «Воздух Парижа», который великолепно поставили Тьерри Аркур и хореограф Бруно Агати в Театре Эспас Пьер Карден. Три года спустя Патрик вновь сверкал в этом мюзикле уже на сцене парижского Театра Комедии. Клод Бесси пробовала привлечь Патрика к педагогической работе в Школе танца Парижской оперы. К сожалению, это не удалось, видимо, из-за незаживающей душевной боли её любимого сына, блиставшего на прославленной сцене 28 лет, но ставшего изгнанником. Витальную потребность в зрительской любви и всеобщем обожании Патрик восполнял на телевидении: снимался в сериале «Плащ и кинжал» (2001), участвовал в популярных программах «Ферма знаменитостей» на канале TF1 (2005), «Франция – страна невероятных талантов» на канале М6 (2007) и «Вундеркинды» на канале France2 (2014), был членом жюри и оценивал мастерство конкурсантов в двух последних сезонах шоу «Танцы со звёздами» на канале TF1 (2018, 2019).

Глубокую веру в танец Патрик вновь обрел благодаря Лейле Да Роша, с которой познакомился в 2004 году. Профессиональная баскетболистка, ставшая исполнительницей священных восточных танцев, вдохнула в Патрика не только радость жизни, но и чувство любви. «Что касается меня, гомосексуальность была ошибкой» – уточнил Дюпон в журнале Paris Match. Он начал преподавать в школе танцев Лейлы в Суассоне (на севере Франции) и выступать в этом регионе. Вместе они делали постановки, сочетающие классический и восточный танец, вместе создали счастливую семью. В августе 2017 года в Бордо они открыли свою школу танца. Но судьба не пощадила творческого и семейного дуэта Патрика и Лейлы. 5 апреля 2021 года в их жизнь неожиданно ворвалась страшная беда: убитая горем Лейла сообщила: «Патрик умер от молниеносной болезни».

Последние 150 минут земных почестей Патрику Дюпону.

Церемония прощания с безвременно угасшим артистом проходила 11 апреля, всего за три для до его 62-летия, в католической церкви Святого Роха, построенной в XVII веке. В этом светлом, уютном и на редкость одухотворенном барочном храме, находящимся недалеко от Парижской оперы, традиционно воздаются посмертные почести знаменитым деятелям французской культуры. На сей раз в просторной церкви собрались многочисленные друзья и коллеги Дюпона, среди которых были как театральные артисты, так и танцовщики разных поколений. Траурная церемония началась ровно в два с половиной часа: перед входом в церковь над корзинами белых цветов был поднят белый гроб с телом Патрика. Над ним развивалось трёхцветное знамя Франции. Под звуки солирующей трубы, печально воспроизводящей прощальную мелодию Нино Рота из фильма Фредерико Феллини «Дорога», в храм внесли гроб. За ним по центральному проходу церкви медленно продвигалась многолюдная процессия: её возглавляли две дамы – Николь Шарль, мать Патрика, и Лейла Да Роша, его последняя спутница. Эстрадный певец Франсис Лаланн нёс огромное сердце из красных роз. Далее шла семья Макса Боззони – жена и дочь учителя Дюпона. За ними следовали знаменитые экс-«этуали» Парижской оперы – Элизабет Платель, Мари-Клод Пьетрагалла, Мари-Аньес Жило, Кадер Белярби, Клод де Вульпьян, Кароль Арбо, Флоранс Клер, Элизабет Морен, Клод Бесси, Сириль Атанасов, и экс-танцовщик Жан-Мари Дидье, которого Дюпон считал своим духовным братом. Процессию завершали ученики Академии Белого Орла, которую основали Лейла и Патрик в Суассоне. Каждого делегата этой школы украшало перо белого орла, заколотое в прически девушек или в нагрудные карманы юношей. На церемонии прощания с Дюпоном присутствовали Розелин Башло и Жак Ланг – нынешний и бывший министры культуры Франции, Сеголен Руаяль – видный политический деятель.

После вступительного слова Люка Рейделла, капеллана церкви Святого Роха, началась череда траурных речей. Её открыла Мари-Клод Пьетрагалла – привилегированная партнёрша Дюпона. которая благодаря его директорству труппой получила звание «этуали» Парижской оперы. В строгом чёрном костюме всемирно известная танцовщица и хореограф подошла к микрофону в сопровождении своего компаньона Жульена Деруо. Он был необходим для моральной поддержки Мари-Клод в очень личном и волнующем её рассказе, прославлявшем Патрика как талантливого танцовщика, который пришёл ребёнком в Парижскую оперу и стал директором её балета, а также Патрика, который умел залечивать свои раны и находил силы возвращаться на сцену. Мари-Клод, в частности, сказала: «Мир танца оплакивает потерю своей самой красивой звезды. Мы будем бережно хранить в нашей памяти твои полеты, которые казалось бы никогда не закончатся, твои прыжки по сцене, которые ошеломляли публику всего мира, твои пируэты, исполняемые как подарки…Ты ослеплял зрителей, возвышая толпы людей, как ни один другой великий артист».
Траурные речи плавно сменяли друг-друга и проходили в атмосфере глубокой скорби и высокого почтения. Кристоф Аршамбольт (Agence France Presse) вдохновенно прочитал фрагмент из «Маленького принца» Сент-Экзюпери. Юная танцовщица Академии Белого Орла, описывая педагогику Дюпона, в частности, сказала: «Этот человек, который был одновременно звездой, учителем и легендой, передал своим воспитанникам щедрость и любовь». Орели Дюпон, в прошлом «этуаль», а с июля 2016 года директриса балета Парижской оперы, рассказала как Патрик научил её танцевать и жить, идти на риск и брать на себя ответственность. На грани слёз она говорила об их танцевальном дуэте – «Дюпон и Дюпон», блиставшем на многих гала всего мира. Философ Ив Рукот зачитал фрагмент из Первого послания апостола Павла к Коринфянам. В большой речи капеллан Люк Рейделл напомнил, что «Бог является источником всякого танца», и призвал присутствовавших «воздать благодарность за то, что увидели как Патрик жил своим искусством в служении свету». Оказывая музыкальные почести Патрику, выступили известные сестры Жюли (скрипка) и Камий (виолончель) Бертолле, а знаменитый виолончелист Готье Капюсон обворожительно исполнил «Умирающего лебедя» Сен-Санса.
Особенно взволнованно прозвучали прощальные слова Лейлы Да Роша: «Я имела честь встретить Патрика Дюпона, но особенно я счастлива тем, что любила его. Мы встретились 22 миллиона лет тому назад и 17 лет в этой жизни». С душевной теплотой и трогательной нежностью Лейла рассказала как они вместе прививали своим ученикам любовь к танцу, стремление к совершенству. «Сегодня я в моём сердце провожаю тебя к небесам. Мой Феникс, ты здесь, я люблю тебя бесконечно!». Стоявший рядом Франсис Лаланн начал петь a cappella популярную песню «Думай обо мне, как я тебя люблю». Члены семьи и ближайшие друзья, сидящие в первом ряду церковного нефа, поочередно благословили тело Партика Дюпона, и гроб стали выносить под траурные аплодисменты присутствовавших. Время, кажется, остановилось!

Crédit photos :  Jacques Moatti, Victor Ignatov, DR