ТАНЦЫ С ЖУРАВЛЯМИ ПЛЕНИЛИ ПАРИЖ
8/5/2015 – Виктор Игнатов

5-13 мая – Théâtre National de Chaillot, Paris; 

  В Национальном Театре Шайо состоялась премьера спектакля «Свет птицы» («Light Bird»). Автор концепции – Люк Петтон; он же вместе с Марлен Иглезиас-Бреукер сочинил хореографию и поставил спектакль. Под прекрасную музыку Кзавье Росселля на сцене разворачиваются танцевальные картины с участием четырех артистов, шести журавлей и композитора-саксофониста. Представление завораживает причудливой хореографией и текучими танцами пластичных артистов, а также царственным величием и загадочными играми маньчжурских журавлей. На Востоке журавли считаются символом грации и бессмертия.

  Люк Петтон занимается танцем 35 лет. В 1980 году он получил стипендию и отправился в Нью-Йорк, где учился в школе Алвина Николайса. В 1981-84 годы танцевал в студии Сюзанны Линке в Эссене (Германия). В 1984 году, получив стипендию, вернулся в Нью-Йорк для совершенствования мастерства с Рут Куррьер, партнершей Хосе Лимона. В 1985 году Л.Петтон дебютировал как хореограф, а годом позже вместе Марлен Иглезиас-Бреукер, аргентинской танцовщицей, создал трупу Icosaédre, просуществовавшую 8 лет. В 1994 году в Пикардилии Л.Петтон основал новую труппу Le Guetteur, с которой работает уже 20 лет, следуя собственному направлению в современном французском танце. Давнее увлечение орнитологией побудило хореографа начать в 2004 году постановку спектаклей, объединяющих на сцене танцовщиков и птиц. В Национальном Театре Шайо с большим успехом были показаны две постановки: «Откровения птиц» (2010) с участием ворон, сорок и соек, затем «Лебедь» (2012) – дивертисмент со стаей белых и черных лебедей.

 Теперь на сцене парижского театра появился третий спектакль Л.Петтона -«Свет птицы» с участием шести черно-белых журавлей. Они родились в зоопарке Лиона: двум журавлям – уже два года, четырем – только год. Нужно сказать, что этих птиц заблаговременно готовили для спектакля. Еще до их рождения над журавлиными яйцами, купленными в Голландии, звучала музыка, а когда птенцы вылупились, с ними регулярно общались танцовщики. Репетиции с исполнителями спектакля проходили в течение пяти последних месяцев. Любопытные как дети, журавли все внимательно рассматривали, слушали и тщательно исследовали. Репетиции сблизили артистов и птиц, однако, перед началом представления публику попросили не производить резких звуков, не фотографировать и не аплодировать по окончании спектакля, так как журавли очень чувствительны к звукам и свету.

 Как только подняли черный занавес взору предстала фантастическая картина; её искусно создали сценограф Патрик Бушен и режиссер по свету Филипп Бертоме. Под мелодичный гул сумрачная сцена неожиданно начала «дышать», напоминая океан интеллекта на планете Солярис, показанный в гениальном фильме Андрея Тарковского (1972). Светлый сценический ковер плавно и таинственно вздувался и опускался; на нем живописно растекались потоки призрачного света. В этом потустороннем мире возникла хрупкая, изящная танцовщица Сун-А Ли. Её образные позы, полетные движения и трепетные жесты напоминали птицу. В музыкальном потоке слышались птичьи трели, утверждая изысканную гармонию и таинство. С появлением Юры Парк на сцене сложился интересный, как бы птичий дуэт: две девушки, несмотря на разный темперамент и манеру танца, дополняли друг-друга и демонстрировали свое высокое исполнительское мастерство. Затем на сцену вышли мужчины – стройный танцовщик Жиль Ноэль, композитор-саксофонист Кзавье Росселль и сам Люк Петтон. Под мелодичное соло саксофона и прекрасно оркестрованную музыку в этом, как бы виртуальном, мире мягко струились два независимых дуэта. Они пленяли текучей пластикой и оригинальными связками. Танцы  обретали особую магию и экспрессию, благодаря «дыханию» сцены и её живому  освещению.

 Но вот открыли боковой проход, и на сцену шумно выбежали четверо молодых журавлей. Ощутив большое сценическое пространство, они взволнованно бегали, подпрыгивали и взлетали, но постепенно успокоились и стали осваивать новую для них сцену. Не обращая внимания на танцующих артистов, птицы гордо прогуливались и внимательно присматривались к полупрозрачной сетке-заставке, отделявшей освещенную сцену от темного зрительного зала. Некоторые птицы пытались клевать сетку, стараясь проделать в ней дыру, возможно, для прохода в неизвестное для них пространство. Но птицам мешал саксофонист. Превосходно играя на разных инструментах, он медленно прохаживал вдоль сетки-заставки, и птицам приходилось отступать от неё. Правда, от обиды они порой умудрялись клюнуть музыканта то в босую стопу, то в блестящий инструмент. Ранее такого никогда не случалось. Видимо, на премьере спектакля сказывалась повышенная нервозность журавлей, впервые ощутивших живое дыхание сотен зрителей в театральном зале.

  Представление шло по нарастающей. Артисты непрерывно танцевали и периодически общались с журавлями, увлекая их в разные игры. В частности, журавли, словно птенцы, забавно подскакивали, стараясь сорвать вибрирующие листочки с веток бамбука, с которыми артисты проделывали плавные движения. Птицы одержимо бегали за Люком, который раскручивал пинцетом, как бы клювом, мягкие жгутики, похожие на дождевых червей. В неспешном потоке танцевальных номеров журавли имели привилегированное положение. Их птичьи импровизации и непредсказуемые композиции органично вписывались в хореографическое действо. Изящные всполохи и элегантные подскоки журавлей напоминали их грациозные свадебные танцы и возрождали дивные восточные гравюры.

     Игры и танцы, стрессы и забавы проистекают на сцене согласно авторской концепции и драматургии, суть которой Л.Петтон выразил так: «В этой постановке должен состояться диалог между меланхолией и радостью, но не в противопоставлении, а в качестве основы бытия». Отрешенное танцевальное действие развивается умиротворенно и загадочно. Хореографию составляют разнообразные соло, дуэты трио и квартеты. Текучие, мягкие импровизации происходят в полном соответствии с прекрасной музыкой и утонченной эстетикой культуры Востока. Танцевальная лексика – весьма специфическая: главным образом, это всплески рук и прогибы тела, напоминающие движения журавлей. Многочисленные номера часто проистекают на одном месте. Это позволяет птицам свободно перемещаться по всей сцене. Иногда артисты делают простые подскоки и небольшие пробежки, что согласуется не только с ритмичными пассажами музыки, но и с динамичным поведением журавлей.

 На сцене птицы держатся независимо и проявляют живой интерес к появлению разных аксессуаров. Среди них – большое полотно белой вуали. Два артиста его проносят над сценой, над головами журавлей, и те специфически на это реагируют: птицы замирают, как бы завороженные таинством пролетающей над ними вуали, видимо, принимая её за странную птицу. Танцующие артисты  тоже участвуют в этой игре: когда вуаль зависает над ними, дуэт замирает в причудливых акробатических позах.

 После того как годовалые журавли покинули сцену, танцевальное действие приобрело оживленный характер: на сценическом ковре возникли световые узоры; медленно двигаясь по их лабиринтам, саксофонист стал играть красивую мелодию. На опустевшей сцене появился Жиль Ноэль. Под индийские танцевальные ритмы он блистательно исполнил сложнейшее соло с обилием эффектных прыжков и акробатических трюков, как бы имитирующих стремительные взлеты и воздушные кувыркания резвых журавлей. Монолог техничного танцовщика пленял новаторской лексикой и яркой экспрессией. Затем Сун-А Ли показала изумительную импровизацию, чаруя красотой и грацией музыкальных движений. Это соло переросло в женский дуэт, в котором Юра Парк виртуозно демонстрировала свою танцевальную технику. Музыка, сопровождавшая танцы, впечатляла изысканными гармонями и светлыми мелодиями солирующего саксофона. С появлением Жиля Ноэля возникло оригинальное трио: широкие, синхронные жесты исполнителей, их молитвенные поклоны придавали танцу характер восточного ритуала, ритмику которого акцентировали барабанные звуки. Затем две танцовщицы устроили магическое шествие: как священные реликвии, они несли на головах длинные шесты бамбука. В этом символическом шествии, загадочных импровизациях квартета артистов и таинственно звучащей музыке  ощущалось дыхание мистики и вечности.

 Но вот на сцене появились два журавля. Несмотря на свой двухлетний возраст, они поначалу также беспокойно бегали, подскакивали и взлетали, как их предшественники, годовалые журавли. Чтобы успокоить птиц, Люк предложил им незатейливую игру с веткой бамбука: трепет листьев увлек журавлей, и они обрели нормальное поведение. Затем Люк показал два очаровательных номера. Вначале он медленно перемещался по сцене и тянул за собой длинную белую ткань, напоминая матадора с мулетой. Периодически он замирал, и журавли забегали на ткань, чтобы чем-нибудь поживиться. Когда же Люк возобновлял движение и вновь тянул ткань, находящиеся на ней птицы скользили по сцене. Затем Люк лег и накрылся тканью, как бы имитируя смерть. Журавль стал клевать тело под саваном, чтобы оживить человека, ставшего другом. В финале Люк устроил игры с белыми перьями. Сидя на сцене, он подбрасывал перья и дул на них, а журавли старались их поймать и демонстрировали свою завидную ловкость.

  Когда же птицы удалились, на сцене вновь воцарили танцы, но вскоре они угасли в затихающих звуках музыки. В глубокой тишине опустили занавес, а когда его подняли для поклонов, в зале возникли осторожные аплодисменты, но постепенно они разрастались и стали овациями. Публика горячо приветствовала исполнителей захватывающего спектакля. Ещё раз назовем их имена: это обворожительные танцовщицы Сун-А Ли и Юра Парк, выпускницы Корейского Национального Университета Культуры в Сеуле; одаренный французский танцовщик Жиль Ноэль, выдающийся хореограф Люк Петтон и талантливый композитор-саксофонист Кзавье Росселль.
 Подробная информация  на сайте:http://theatre-chaillot.fr/danse/luc-petton/light-bird
Фото предоставлены пресс-службой Théâtre National de Chaillot : Virginie Pontisso, Alain Julien