БЕССМЕРТНОЕ НАСЛЕДИЕ КОРЕЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ
24/09/2015 – Виктор Игнатов

19 сентября 2015, Théâtre National de Chaillot, Paris

Начавшийся в сентябре, Год Кореи во Франции посвящен 130-летию дипломатических отношений между двумя странами. Программа Года включает многочисленные события в сфере культуры. На официальном открытии Года в Театре Шайо был показан древний обряд «Jongmyo jeryeak» («Чонмё череак»). Раз в году его свершают в Корее на протяжение пяти столетий. Теперь «Чонмё череак» впервые выехал зарубеж, и его увидели в Париже. Сто превосходных танцовщиков, музыкантов и певцов престижной труппы National Gugak Center обворожительно исполнили ритуальные танцы и старинную музыку кофуцианских церемоний, возникших в XV веке.

«Чонмё череак» – это древний обряд с величественной музыкой, танцами и песнями, которые исполняются во время церемонии повиновения королевских предков эпохи Чосон, чьи поминальные таблички хранятся в храме Чонмё. «Чонмё череак» является самым изысканным и утонченным воплощением корейского дворцового искусства. Родившаяся в XV веке, эта традиция сопровождала восход великой династии Чосон, которая правила в Корее с 1392 по 1910 годы. Уже 560 лет этот обряд ежегодно свершается в первое воскресенье мая в храме Чонмё, находящемся в центре Сеула.

«Чонмё череак» считается сокровищницей фундаментальных основ корейской культуры. В 1964 году древний обряд был объявлен в Корее «бессмертным наследием», а в 2001 году ЮНЕСКО его удостоило звания «шедевра устного творчества и памятника нематериальной культуры человечества». Теперь «мировая премьера» «Чонмё череак» состоялась в Париже на сцене Национального театра Шайо. Обряд исполнили артисты труппы National Gugak Center, Государственного центра корейской традиционной музыки и танца. Маленькая деталь: на премьере я сидел рядом с директрисой труппы Ким Хаесук. В очень красивом национальном наряде, светлой блузе и пышной, длинной юбке, она выглядела сказочной принцессой. По ходу обряда Ким Хаесук внимательно смотрела на сцену: лицо директрисы было сосредоточенным и не отражало её внутреннего состояния. Но по окончании представления все-таки проявилось её явное удовлетворение. Я же был в полном восторге.

Чем же восхищал «Чонмё череак»? Ответ краток – красотой и величием, таинством и святостью. Как же проходил древний корейский обряд в парижском театре? В качестве увертюры была показана впечатляющая кинозарисовка. Под оживленный щебет птиц и мелодичные звуки флейты на широкой сценической заставке, служащей экраном, предстал строгий и монументальный храм Чонмё. Великолепно снятый и оригинально смонтированный видеоряд позволил многопланово увидеть главный зал храма и даже заглянуть в его интерьеры – 19 отдельных секций, в каждой из которых сохраняется поминальная табличка короля или королевы династии Чосон. Проекционный экран неожиданно подняли и взору предстала темная сцена. В её глубине на возвышающейся террасе светился культовый стол с золочеными реликвиями, горящими свечами и дымящей курильней. Вскоре свет залил всю сцену и возникла ослепительно яркая по цвету картина; её экзотическая красота парализовала дыхание публики в зале. На большой сцене живописно и театрально красовались оркестр и танцевальный ансамбль. В роскошных национальных костюмах и причудливых головных уборах музыканты и танцовщики, замершие, словно музейные изваяния, составляли несколько групп с графически четким расположением. Две группы оркестра располагались на двух невысоких черных платформах. Между ними находились танцовщики, выстроившиеся в две параллельные линии.

Основы исполнительства «Чонмё череак»

В соответствии с учением о двух противоположных началах ым и ян, китайских Инь и Янь, как музыканты, так и танцовщики разделены на две группы – тынъга и хонга. Они исполняют музыку и танцуют поочередно. Две группы оркестра различаются по составу инструментов, их всего 17. В тынъга входят семиструнные смычковые инструменты и барабан, а в хонга – двухструнные смычковые инструменты, деревянный гобой, гонг и барабан на подставке. Оба состава дополняют высокие инструменты в красивом оформлении с настроенными колокольчиками, каменными или металлическими пластинками, а также бамбуковые трубочки и свирели, двухсторонний барабан, деревянные ступа и трещотка.

Исполняемые мелодии и музыкальное построение созданы по образцу церемониальной музыки, частично заимствованной из Китая. Однако главная мелодия, составляющая содержание музыки, является корейской, включающей, в частности, песни предыдущей династии Корё.

Музыка для церемонии поминовения королей Чосона состоит из двух сюит – «Потхэпхён» и «Чоньдэоп»; каждая из них имеет 11 частей. Сюита «Потхэпхён», восхваляющая гражданские деяния королей, исполняется во время церемонии подношения первой ритуальной чаши. Сюита «Чоньдэоп», прославляющая воинские заслуги королей, исполняется во время подношения второй и третьей ритуальных чаш. Сюиты появились в 1449 году, их сочинил король Сечжон на основе известных музыкальных тем. Обе сюиты являются произведениями придворной ритуальной музыки, исполняемой оркестром аак. Церемониальная музыка звучит в неторопливых темпах и ритмах. Напоминая, по содержанию и структуре, философскую, метафизическую музыку, она создает атмосферу величия и торжества.

Танцевальный ансамбль также разделен на две группы – мунму (гражданские чиновники в красных одеждах) и муму (военные чиновники в фиолетовых одеждах). Первая группа восхваляет доблесть эрудиции королей и танцует под музыку «Потхэпхён». Вторая группа прославляет военные подвиги королей и танцует под музыку «Чоньдэоп». Танцовщики мунму держат в руках як (корейская флейта) и чок (аксессуар с головой дракона и перьями фазана), а танцовщики муму – деревянные меч и копье. Неспешные танцевальные движения воспроизводят картину основания государства и династии Чосон.

Во время поминальной церемонии с участием танцовщиков, певцов и музыкантов на возвышающейся террасе проходит торжественный ритуал. Каждый его этап объявляют религиозные служители, среди которых есть метр церемонии. Важнейшей фигурой обряда «Чонмё череак» является шеф оркестра: облаченный в зеленую мантию, он отмечает начало и конец музыкальных и хореографических частей, издавая хлопки с помощью пака, деревянной трещотки.

Парижское представление

Как только прозвучали хлопки шефа оркестра, возникла священная музыка. Две группы музыкантов (их почти 50), без нот и дирижера, поочередно источали на своих инструментах звуки, пленявшие красотой и величием. Умиротворенное звучание оркестра, экзотическое по гармонии и колориту, являлось важнейшей частью представления и выполняло роль аккомпанемента. Два певца почти непрерывно исполняли (чаще в соло, реже в дуэте) мелодичные вокальные партии, текст которых, в переводе на французский язык, проектировали над сценой. Скажу честно, что читать текст не удавалось, потому что все внимание забирали ритуальные танцы.

По ходу представления на сцену скрытно выходили разные по численности и назначению группы танцовщиков. Они выстраивались в две параллельные линии и синхронно выполняли замысловатые композиции широких жестов и пластичных па, согласно тактам музыки и ритмам барабанов. Разнообразные, по форме и рисунку, танцевальные композиции воплощали многочисленные достоинства королей. Часто танцовщики меняли позы и периодически перестраивались. Регулярно происходила смена танцевальных групп мунму и муму – чиновники в красных нарядах исчезали, появлялись чиновники в фиолетовых нарядах и наоборот. Эти метаморфозы вносили не только смысловые акценты, но и визуальные. Неспешные ритуальные танцы, напоминающие одновременно пантомиму и медитацию, завораживали одухотворенной пластикой и священным таинством. Графически строгая и лаконичная хореография, разнообразная и образная танцевальная лексика производили глубокое впечатление. Танцевальный ансамбль восхищал высочайшей культурой и отточенным мастерством, исполнительским изяществом и филигранной точностью.

Финал «Чонмё череак» стал его апофеозом. На сцену вышли все участвовавшие в представлении танцовщики. Вместе с музыкантами они театрально замерли в масштабном эффектном построении, потом синхронно сделали почтительный поклон и торжественно завершили древний обряд. В зрительном зале возникла пауза абсолютной тишины и восхищения от созерцания потрясающе красивой и величественной картины. Затем вспыхнули овации. В качестве послесловия нужно сказать, что, выходя из зала, зрители выглядели необычайно сосредоточенными, а на их лицах ощущалось духовное просветление от уникальной встречи с высочайшим искусством. В действительности же это была встреча с истинным чудом!

 Фотографии любезно предоставлены пресс-службой Театра Шайо.- Crédit photos: Seo HK, D.R,