КОНТРАСТНЫЕ ДВИЖЕНИЯ БАЛЕТА ЛИОНСКОЙ ОПЕРЫ ПЛЕНИЛИ ПАРИЖ
01/03/2016 – Виктор Игнатов
20 – 27 февраля 2016, Théâtre de la Ville, Paris

На сцене Городского театра с триумфальным успехом прошли гастроли балетной труппы Лионской оперы. Программа включала четыре пьесы: «Xylographie», «Sunshine», «Black Box», «One Flat Thing, Reproduced»; их авторы – Таня Карвалхо, Эмануэль Гат, Люси Герен, Уильям Форсайт. Разные по стилям и жанрам хореографические произведения составили интересную и контрастную программу – от пластических пульсаций на столах в опусе Форсайта до причудливых метаморфоз в композиции Карвалхо, включая абстрактные импровизации Гата и оригинальные видения Герен. Лионская труппа блистательно исполнила многоликую программу и продемонстрировала свое высокое танцевальное мастерство, а также стилистическую широту и великолепие репертуара.

Балет Лионской оперы

Высокопрофессиональная труппа, имеющая основы балетной классики, успешно развивается под руководством Йоргоса Лукоса, исповедующего современный танец. Получив балетное образование у Бориса Князева и Реймона Франкетти, он танцевал в парижском «Театре тишины», в Опере Цюриха и Балете Марселя, где стал ассистентом Ролана Пети. В 1984 году Лукос начал работать в Лионской опере, как балетмейстер. В 1988 году он стал содиректором труппы, с 1991 года является её художественным руководителем. Влюбленный в современный танец, Лукос активно приглашает для постановок в Лионской опере известных и молодых хореографов, как французских, так и зарубежных. За истекшие 25 лет репертуар труппы существенно изменился и стал более внушительным: его составляют 100 пьес, среди них 49 произведений были созданы специально для балета Лионской оперы. Широкое стилистическое и техническое разнообразие является важным достоинством труппы, ставшей одной из лучших в мире современного танца. Артисты замечательно исполняют постановки многих хореографических направлений. Согласно уточнениям Лукоса, это пьесы американского пост-модерна (Мерс Каннингем, Триша Браун, Люсинда Чайлс, Билл Т.Джонс, Ралф Лемон, Стефен Петронио, Сюзен Маршалл), пьесы «писателей движения» (Йржи Килиан, Матц Эк, Уильям Форсайт, Начо Дуато, Анн Тереза Де Кеерсмаекер, Саша Вальц), пьесы «исследователей новых форм» (Филипп Декуфле, Матильд Монье, Бенжамен Мильпье), пьесы представителей «молодого французского танца» (Джером Бель, Ален Буффар, Борис Шармац, Ришар Урамдам, Кристин Риззо) и многогранной Картин Диверрес.

Лионская труппа много гастролирует по всему миру и ежегодно показывает свои программы на сцене Городского театра в Париже. Для нынешних выступлений во французской столице Лукос составил интересную программу: в неё вошли четыре 25-минутные пьесы. Созданные на протяжение последних 15-и лет признанными мастерами в разных странах, они представили актуальную панораму современного танца.

«Xylographie»

Премьера пьесы состоялась в нынешнем году. Постановку осуществила португалка Таня Карвалхо: она использовала музыку Ульриха Естрейша и свои собственные звуковые вариации. Необычайно красивая пьеса является как бы исследованием в искусстве фотографической фиксации движения и жеста. Хореографические композиции живописно выстроенные в абстрактной манере, впечатляют оригинальными формами, специфической лексикой и многочисленными новациями. В загадочном танцевальном действии важная роль принадлежит сценическим костюмам и световым решениям, авторами которых являются, соответственно, Александр Протик и Зека Иглезиас. Оба мастера проявили богатую фантазию; благодаря их искусству, пьеса получила эффектное развитие в плане как эстетическом, так и театральном. Существенная деталь: на лицах исполнителей нарисованы продолжения губ, причем только с одной стороны и разного цвета – у танцовщиц слева красные, у танцовщиков справа зеленые. Этот макияж дополняет и усиливает таинственный облик сценических образов.

В начале представления на пустой сумрачной сцене появляется странное существо. Скрюченная фигура с обнаженным торсом осторожно продвигается в коридоре света. Затем этот персонаж на секунду замирает и вдруг прыгает, высоко взлетая над сценой в широком шпагате, из которого изящно переходит в стремительный пируэт. После такого интригующего пролога рождаются медленные хрустальные звуки рояля, и на сцену выходят в красочных костюмах 18 танцовщиков и танцовщиц. Исполняя разнообразные танцевальные вариации, они в целом составляют многоликую, живописную мозаику. В этом призрачном мире постепенно формируются три группы. Каждая из них включает 6 артистов: они одеты в костюмы разного кроя, но единого цвета – черного, бежевого или красного. Группы загадочно перемещаются по сцене, впечатляя своими внутренними связками. Благодаря яркому таланту и утонченной фантазии хореографа, три разноцветных секстета образуют удивительные по форме и лексике ансамбли. Наиболее часто и необычайно эффектно они создают линейные композиции: их метаморфозы пленяют текучей пластикой и синхронной жестикуляцией. Театр красивых и таинственных видений завораживает причудливой трансформацией гармоничного ансамбля, многообразием танцевальной лексики и акробатики. Хореографическое действо иногда прерывают небольшие паузы – все артисты одновременно замирают в скульптурных позах. Эти групповые композиции производят сильное впечатление: они выглядят как сказочные фрески.

В финале пьесы на темной сцене высвечены две контрастные зоны: в квадрате света проистекает сложный дуэт; его созерцают 16 артистов, замерших в скульптурных позах возле задника. В ходе завершения музыкальной темы эта группа начинает оживать: охваченные единым синхронным движением, артисты, как бы на одном дыхании, простираются к нарастающему потоку света. Но неожиданно свет гаснет, и видение исчезает.

«Sunshine»

Созданная в 2014 году для балета Лионской оперы, пьеса является творением израильтянина Эмануэля Гата. Он – автор хореографии, освещения и звуковой композиции. Танцевальное представление идет в сопровождении фонограммы с записью «Музыки на воде», сюиты №2 ре мажор Георга Фридриха Генделя. Правда, звучит не столько прекрасная музыка, сколько комментарии дирижера во время репетиции оркестра. Нужно сказать, что Гат мечтал стать дирижером и даже этому обучался. Поэтому использование хореографом дирижерских комментарий было весьма логичным для него и полезным для пьесы. Произведения Гата, созданные, как правило, на манер замысловатых игр, являются воплощением его хореографического мышления, абстрактным проявлением его креативного интеллекта. Творческую особенность Гата составляет неистощимая фантазия в трансформации пластических связок среди танцовщиков небольшой группы. Обычно танцевальное действо происходит на пустой сцене в мягком, периодически меняющемся освещении: на фоне потусторонних звуков артисты в обычных одеждах отрешенно движутся и часто замирают; сольные и групповые импровизации, насыщенные замысловатой пластикой и акробатикой, выглядят как визуальные головоломки или интеллектуальные разминки.

Именно так и предстает пьеса «Sunshine». Хореографическому действу предшествует небольшая пауза: 12 молодых людей (в повседневных одеждах и носках), стоя вместе, негромко беседуют между собой. Над группой постепенно нарастает свет, и неожиданно все одновременно начинают разбегаться в разные стороны, но это не удается осуществить, так как между членами группы существуют внутренние связи. Правда, они лишь угадываются в хаотическом, движении танцовщиков. Используя разнообразную лексику современного танца, Гат, как обычно, сплел сложнейшую схему взаимоотношений между артистами, интересную своими оригинальными и неожиданными превращениями. Импровизации и миграции танцовщиков разные или единые, резкие или мягкие, простые или сложные, сольные или групповые, синхронные или обособленные – все движения и перемещения по сцене происходят согласно какому-то специфическому алогизму, недоступному для зрителя, поэтому многое остается непонятным. Возможно, что такая запутанность как раз является концепцией и сутью столь сложной и абстрактной пьесы.

«Black Box»

Австралийка Люси Герен поставила этот хореографический опус для балета Лионской Оперы в 2013 году. Над его созданием работали также Орен Амбарши (музыка), Ральф Миерс (сценография, костюмы), Бенжамен Систем (свет). Согласно оригинальной идеи хореографа, представление составляют видения, возникающие в потоках света, исходящих из большого черного ящика при многократном его поднятии над темной сценой. Ящик является источником не только сценического света, но и пластического действа. При подъёме ящика из него, как из прожектора, на сцену падает свет: при этом находящиеся под ящиком, как бы под колпаком, артисты выходят на сцену для исполнения танцевальных композиций. Десять артистов одеты в бежевые или серые рубашки и шорты. Однообразие в облике исполнителей дополняет визуальную монохромию пластического действа. Хореограф проявил мало фантазии при постановке пьесы, и танца здесь практически нет. Представление насыщено заурядной пантомимой: она составляет основу многочисленных зарисовок, которые предстают, когда ящик поднимается над сценой. Под монотонные звуки группа босых артистов (от 10-и до двух человек) изображает сцены репетиций, отдыха, бесед, споров, забавных игр, сна и всякие эскизы. К сожалению, все эти зарисовки выглядят однообразно и блекло. В небольшие паузы, когда ящик зависает над сценой, артисты исполняют небольшие и несложные вариации. Несмотря на некоторое разнообразие в абстрактной пластике и графической жестикуляции, многие пассажи все-таки разочаровывают лексической бедностью.

Иногда отдельные исполнители стараются выскользнуть из опускающегося над ними ящика, но участники группы всегда затягивают в него нарушителей этого странного церемониала. В финале пьесы одному смельчаку, наконец-то, удается вырваться из возникшего акробатического дуэта до того, как ящик опустился над вторым танцовщиком. Оказавшись в одиночестве на темной и пустой сцене, смельчак, опьяненный свободой, блистательно исполняет большое интересное соло. Но после того, как ящик вновь завис над сценой и стал опускаться, в последние секунды смельчак проскользнул под него через быстро сужающуюся щель. Вскоре ящик опять поднялся, но под ним был только свет. Без артистов не было видений…

«One Flat Thing, Reproduced»

Этот знаменитый шедевр создал американец Форсайт для Франкфуртского балета в 2000 году; на сцене Лионской оперы пьеса впервые появилась 12 сентября 2004 года. Будучи одновременно автором хореографии, костюмов и сценографии, Форсайт сочинил захватывающее танцевальное действо. Оно стремительно и страстно разворачивается на 20-и металлических столах, расставленных в четыре ряда по всей сцене. Эта напряженная хореографическая война идет в сопровождении электроакустической музыки Тома Уилльемса. В разноцветных спортивных одеждах и носках 14 артистов ведут танцевальные бои на столах и между ними, создавая динамичные композиции многогранной, полифонической фрески. Затейливые и текучие её фрагменты включают соло и дуэты, трио и квартеты. Основу разнообразных виртуозных импровизаций составляют пластическая акробатика и напряженная жестикуляция. Сложный, быстро меняющийся калейдоскоп причудливых движений неразрывно связан с потусторонней музыкой. Можно сказать, что хореография всецело воплощает музыку и наоборот – музыка полностью выражает хореографию. И это совершенно естественно, так как на протяжение многих лет Форсайт создавал свои произведения в тесном сотрудничестве с Уиллемсом, талантливым композитором. Пульсирующая музыка несет мощный заряд энергии и динамическую ритмику, что не только стимулирует танцевально-акробатическое действо, но и придает ему страстный характер.

Форсайт встроил пьесу с феноменальной фантазией и с ювелирной точностью. В этой загадочной интеллектуальной игре и борьбе, где коды известны только танцовщикам, всё идеально сбалансировано и тщательно закодировано. Артисты движутся абсолютно свободно и необычайно быстро. Всё бурлит и полыхает! Пьеса завораживает головокружительным разнообразием и бешенным накалом танца, а также пламенным азартом исполнителей. После некоторого спада танцевального напряжения и плавного развития пластической акробатики в хореографическом действе вновь начинается нарастание мощи и силы танца. Вспыхивает калейдоскоп взрывных соло и дуэтов; танцевальное действо стремительно разрастается и его динамика достигает апогея. Мокрые от пыла и улыбающиеся от упоения все артисты с ревом и грохотом одновременно волокут 20 столов, утаскивая их в глубину сцены. И в этот ослепительно яркий кульминационный момент на сцене гаснет свет. Зрители, опьяненные этим вихрем музыки и танца, разом вскакивают с криками «Браво»!

Действительно, «One Flat Thing, Reproduced» – это творение истинного гения! Шедевр Форсайта был исполнен превосходно и вызвал бурные овации публики, триумфально завершив гастроли балета Лионской оперы в Париже.

Crédit photos: Michel Cavalca, Stofleth