ФЕЙЕРВЕРК НОВАЦИЙ И ЧУДЕС : «ЗОЛУШКА» РОССИНИ В ПОСТАНОВКЕ СТЕФАНА ХЕРХАЙМА
22/12/2017 – Виктор Игнатов
15 декабря 2017 – 1 января 2018, Opéra de Lyon

В Лионской опере триумфально прошла премьера «Золушки» Россини в постановке С.Херхайма. Гениальный норвежский режиссер представил оперный шедевр с феноменальной фантазией и филигранной нюансировкой. Сказочно красивый и динамичный спектакль завораживает смерчем сценических эффектов и режиссерских новаций. Центральным персонажем спектакля является Россини: он сочиняет партитуру и ставит мизансцены. Образ Россини олицетворяют 30 его клонов – хористы и статисты, активно участвующие в представлении. Изумительные метаморфозы декораций, красочные сценические костюмы и фантастические видеопроекции создают дивную театральную феерию; здесь сверкают своим мастерством прекрасные солисты. Оркестр театра возглавляет Стефано Монтанари.

Среди почти 30-и опер Дж.Россини широкую популярность приобрела «Золушка». Написанная на либретто Я.Феретти по сказке Ш.Перро, она была создана всего за 24 дня. Её премьера состоялась 25 января 1817 года в Риме и почти провалилась. Но уже второй спектакль имел триумфальный успех.
В год 200-летия «Золушки» Россини Лионская опера показала этот знаменитый шедевр в ошеломляющей постановке Стефана Херхайма. Сегодня 45-летний норвежский режиссер, много и плодотворно работающий на оперной сцене, считается одним из самым талантливых в музыкальном мире. Прославленный немецким журналом Opernwelt, трижды провозгласившим Херхайма «лучшим режиссером года» (2006, 2008, 2010), Стефан достиг грандиозных творческих высот. Мне посчастливилось видеть 5 его оперных постановок: это «Парсифаль» и «Нюрнбергские мейстерзингеры» Р.Вагнера, «Саломея» Р.Штрауса, «Евгений Онегин» и «Пиковая дама» П.И.Чайковского. Среди многочисленных спектаклей Херхайма сценическая версия оперы «Парсифаль», созданная для Байройтского фестиваля, удостоена Приза норвежской критики (2007-2008) и единодушно признана гениальной.
Характерной особенностью театрального творчества режиссёра является его феноменальная фантазия и причудливая трактовка драматургии оперного произведения. В отличие от ныне модных режиссеров Херхайм в своих постановках всегда преданно следует замыслу композитора, хотя и воплощает его в удивительных, часто фантастических формах. Постановка «Золушки» Россини яркий тому пример. В этом спектакле режиссер полноценно проявил свой гигантский творческий потенциал. То изобилие идей, которое он придумал для постановки только этой оперы, могло бы хватить для создания нескольких спектаклей. Нужно отметить и то, что в постановочной эстетике «Золушки» явно проявляются стилевая эклектика и китч. Однако это не нарушает единства и гармонии спектакля, наоборот – обогащает его лучезарной яркостью и полифоническим многообразием. Например, включение пассажей современного танца в барочные композиции мизансцен не выглядит чрезмерно контрастным и чуждым, так как весь спектакль искусно выстроен на впечатляющем балансе актуальности и сказочности.

Панорама блистательных идей и новаций

Согласно режиссерской концепции Херхайма, разработанной совместно с драматургом Александром Мейер-Дорзенбахом, сценическое действие «Золушки» является истинным чудом изобретательности. Исключительно иллюстративная постановка, предельно насыщенная иронией и юмором, клоунадой и озорством, предстает ошеломляюще! В прологе спектакля на пустой сцене появляется современная уборщица с тележкой моющих средств. В синем рабочем халате она начинает подметать сцену, как вдруг с неба падает книга с описанием знаменитой сказки Ш.Перро. Девушка начинает её читать, а с колосников спускается белое барочное облако, из которого выходит сам Джоаккино Россини, причём, с белыми крылышками, как у ангела. С большим гусиным пером для записи нот композитор становится центральным персонажем спектакля. Вначале он исполняет роль советника уборщицы, затем становится режиссером сценического действа и композитором, увлеченно сочиняющим оперную партитуру. Читая книгу, девушка настолько увлекается историей Золушки, что в своих иллюзиях становится ею: уборщица залезает в таинственно возникший камин, затем из него вылезает в клубах дыма и в рваном платье испачканная в саже Золушка. Следом за ней на сцену выползают языки огня – пять артистов в костюмах огненного цвета устраивают пламенные танцы. Немного позднее Россини преображается в Дона Миньифико – отца сказочной героини. При этом образ России не исчезает: он постоянно сопровождает оперное действие, так как на сцене появляется мужской хор, всецело состоящий из многочисленных клонов композитора. Одинаково одетые и причесанные, а главное с макияжем, согласно портрету Россини, написанному Эмилем Карьята, 16 хористов замечательно поют и активно участвуют во всех мизансценах. В больших массовых сценах группу хористов дополняют 12 фигурантов, внешне не отличимые от них, так как они также являются клонами Россини. Спектакль насыщен не только музыкой и духом композитора, но и его зримым присутствием на сцене. Режиссер проделал гигантскую и филигранную работу по разработке пластики движения клонов Россини: они создают образный и динамичный фон мизансценам, а также всем дуэтам и ариям, формируя пластическое сопровождение даже для каждой музыкальной и вокальной фразы. Это выглядит дьявольски эффектно!

Херхайм сочинил выразительную пластику не только для хора, но и для всех семи персонажей. Нужно сказать, что двухактная опера идет с антрактом и длится три часа. В связи с этим можно представить объём творческой работы, которую проделал режиссёр для создания спектакля. На мой вопрос – сколько времени заняла постановка оперы? – Стефан с улыбкой ответил: «В театре работа шла только 6 недель, но этому этапу предшествовала двухгодичная подготовка».
Вместе с Даниэлем Унгером, талантливым сценографом, Херхайм создал чудесные декорации. Как и во многих других его постановках, они сконструированы необычайно интересно. По ходу спектакля декорации многократно трансформируются, причем без тягучих пауз. Метаморфозы сценографии происходят на глазах у зрителей и производят потрясающее впечатление. Пустая в прологе сцена в считанные секунды преображается в анфиладу залов с малахитовыми порталами, украшенными золотыми барельефами. Словно по волшебству, анфилада порталов превращается в ажурные деревянные фасады городских домов с многочисленными террасами и лестницами. Над живописными строениями из печных труб поднимаются струи белого дыма. Они особенно впечатляют во время заката солнца, красиво показанного, благодаря видеопроекциям. Когда же день сменяет ночь, на тёмном заднике-экране светятся уже не струи дыма, а цепочки музыкальных нот. Постепенно они формируют контур большого сердца, и оно обретает ярко-красную плоть. Для следующей оперной картины деревянные дома быстро складываются, как гармошки или матрёшки, и превращаются в десяток разновысоких малахитовых колонн. затем в старинные фолианты. Они плавно передвигаются и постепенно создают интерьер королевского дворца, который в свою очередь органично трансформируется в городской квартал. Таким образом, многообразные метаморфозы сценографии наполняют спектакль не только животворной динамикой, но и феерической сказочностью.

Главное достоинство постановки Херхайма – живописная театральность. В её формировании важная роль принадлежит сценическим костюмам, световым композициям и видео-проекциям. С богатой фантазией и редкостным талантом их разработали, соответственно, Эстер Бьялас, Андреас Хофер и Момм Хинришс, Торге Моллер, уже работавшие вместе с Херхаймом. Искусно скроенные и сшитые из красочных блестящих тканей, необычайно красивые костюмы, стилизованные под эстетику комической сказки, помогают режиссёру эффектно выстроить иллюзорный и пародийный мир, а зрителям вдоволь насладиться его редкостным великолепием. Многоликие видео-сюжеты, созданные на сказочный манер фильмов Уолта Диснея и проектируемые на заднике-экране в каждой сценической картине, придают спектаклю кинематографическую красоту и динамику, а также грандиозный масштаб и величие. Удивительные видео-проекции периодически появляются и на заставке, которая возникает на авансцене, подобно занавесу варьете, в небольшие паузы, когда на сцене происходит наиболее сложная и кропотливая трансформация декорации с установкой или снятием отдельных фрагментов.
Сценография и освещение, костюмы и видео – столь важные компоненты спектакля, так органично взаимосвязаны, что кажется, будто они являются творением одного гения, хотя над их созданием работали многие и разные специалисты. Руководитель и вдохновитель этого большого коллектива – Стефан Херхайм. Автор потрясающей сценической версии оперы и её постановщик заслуживает самого великого восхваления. С феноменальной фантазией и филигранным изяществом он выстроил оперные картины, наполнив их обилием тщательно разработанных мизансцен. Каждая из них завораживает искрометным комизмом и тонким юмором, мощной энергетикой и яркой экспрессией. Необычайно интересное, красочное представление разворачивается предельно органично и на одном дыхании.

В первом акте, благодаря волшебству Алидоро и фантазии Херхайма, на глазах у зрителей тележка уборщицы превращается в карету с квадригой белых коней для поездки на королевский бал. Он предстаёт эффектно! Красавица Анджолина (Золушка) появляется в роскошном наряде; таинственную незнакомку рассматривают в бинокли десятки клонов России, оригинально рассаженные режиссером не только на сцене, но и на барьере оркестровой ямы. На этой дополнительной площадке происходит, как бы в диалоге со зрителями, удивительная мизансцена, в ходе которой на сценическом заднике-экране проектируется видео зрительного зала Лионской оперы. На королевском балу каждый веселится по-разному. Дон Маньифико отдает предпочтение Бахусу, и, приняв его обличие, с удовольствием наслаждается вином. В финале бала всех приглашают к столу. Оперные персонажи усаживаются на кресла, но вскоре на них оказываются клоны Россини, а головы гостей появляются на больших блюдах, словно угощения. Банкетный стол начинает ритмично двигаться и затем расползается на части, которые объединяются в танцевальные дуэты. На сцене бушует фантастическое пиршество и веселье. В финале все части стола вновь объединяются, формируя причудливую инсталляцию, над которой взлетает множество кресел. Все артисты эффектно замирают, и в зале вспыхивают овации!

Второй акт открывает забавная мизансцена: в ней участвуют Дон Маньифико, две его дочери – Клоринда и Тисба, и неизвестный персонаж. В белом парике и современном костюме он активно разделяет мечты барона о богатстве, которое его ждёт, как только одна из дочерей выйдет замуж за принца. Неожиданно девушки снимают с незнакомца парик, и все узнают в нём Стефано Мантанари, дирижера оркестра. Возмущенный барон отправляет маэстро в оркестровую яму под хохот и аплодисменты публики. Вскоре предстаёт картина бури, и в зрительном зале вновь вспыхивает громкий смех. На сцене царит умопомрачительная суматоха: кто-то бегает с листом жести и ударами палки издает впечатляющие раскаты громы; по живописным декорациям проносятся яркие вспышки молний. Сверкающие стрелы молний разбрасывает и сам Россини, находясь на облаке над сценой. Тележка уборщицы, комично трансформированная в карету, в которой принц отправился искать исчезнувшую на балу Анджолину, неожиданно переворачивается. Одна из сестёр стреляет из игрушечного пистолета и струями воды поливает принца, другая его обдувает потоками воздуха из мощного вентилятора. Измученный принц вынужден спасаться от бури комичным спринтом на четвереньках…
В финале спектакля, после того как принц нашёл свою возлюбленную, и она оказалась в тронном зале королевского дворца, Золушка в грязном платье, по волшебству режиссера, превращается на глазах у публики в красавицу в роскошном наряде. Но на этом чудеса не заканчиваются. Все участники спектакля постепенно исчезают, а Россини на белом облаке возносится в небеса. В последней фразе оркестра с героини спадает её дивное платье, и она оказывается в рабочем халате уборщицы. Перед ней падает с колосников её швабра, и вслед за этим фатальным грохотом медленно опускается занавес.
Херхайм создал богатую галерею оперных персонажей. Все они предстают очень живо и рельефно благодаря выразительной пластике, ювелирно разработанной режиссёром: движения, позы, жесты и мимика артистов настолько красноречивы и образны, что всё оперное действие можно на прямую снимать, причём без дублей, для великолепного комического фильма. Однако столь чудесный и увлекательный спектакль все-таки перегружен обилием сценических трюков и режиссёрских новаций. В итоге это несколько утомляет зрителей, а также отвлекает их от музыки и вокала. В связи с этим звучание оркестра и певцов воспринимается менее остро.

Дивное пиршество музыки и вокала

«Золушка» – очаровательная бытовая комедия с множеством лирических и драматических мотивировок. Поэтому композитор определил жанр своей оперы как «dramma giocosa», то есть «весёла драма». Лирико-комедийный тип драматургии в «Золушке» помогает гибко сочетать возвышенно поэтические, безудержно озорные и пародийно сатирические элементы, феноменально воплощенные в сценической версии Херхайма. Композитор реализовал все возможности своего чрезвычайно яркого мелодического дарования в блестящих ариях и каватинах, остроумных и живых ансамблях с каскадами изящных, трепетных мелодий, прихотливо изменчивых, грациозных и шаловливых.
Пленительная увертюра, без существенных контрастов, проносится на едином дыхании и сияет ослепительным светом, завораживая совершенством оркестра под тонизирующим управлением итальянского дирижера Стефано Монтанари. Музыкальный руководитель постановки заслуживает самых лучших комплиментов. Благодаря его таланту, партитура оперы получила необычайно живую, образную интерпретацию и оказалась органично взаимосвязанной со сценическим действием. Маэстро избрал полётные темпы и яркие акценты. В итоге оркестр звучал живописно и экспрессивно, пленяя тончайшими нюансами и рельефными контрастами. Предельно точное и вдохновенное управление оркестром особенно убедительно проявилось в эффектной и масштабной картине бури, которая является своеобразным симфоническим интермеццо. Прозрачный и динамически гибкий оркестр, сверкающий роскошными красками, являлся резонатором изящных мелодий.

Состав исполнителей казался почти безупречным. Уникальную по красоте и виртуозности партию главной героини исполнила канадская меццо-сопрано Мишель Лозье. Чаруя живописной легкостью вокала и ярким артистизмом, она пела вначале интимно и меланхолично, затем в полном объёме раскрыла свой редкостный талант, особенно в заключительном рондо преображенной Золушки-принцессы: в знаменитой арии певица блистательно продемонстрировала свое высочайшее вокальное мастерство. Наполненная блестящими руладами партия Анджолины, получила органичное созвучие в пении принца, в его поэтическом бельканто. Партию Дона Рамиро изящно исполнил тенор Кирилл Дюбуа. Хорошо известный во французском репертуаре, теперь он прославился как искусный интерпретатор шедевра Россини: лёгкие взлёты на высокие ноты, превосходная вокальная техника, широкая проекция голоса и природная элегантность тембра вызывали всеобщее восхищение.

В карикатурно-сатирической манере предстал тщеславный и хитрый Дон Маньефико, образ которого изумительно воплотил итальянский баритон-бас Ренато Джиролами. Настоящим праздником для него и для публики оказалась каватина «Моё женское потомство» – портрет обедневшего барона. Выдающийся актер с богатым голосом доминировал в красочных и комедийных секстетах, завершавших первый и второй акт. Швейцарская сопрано Карла Мелони и шотландская меццо-сопрано Кэтрин Айткен проникновенно исполнили роли эгоистичных и злых сестёр: вокальная и артистическая интерпретация, соответственно, Клоринды и Тисбы, производила большое впечатление.

Образ Дандини, камердинера принца, очаровательно и непринужденно воплотил белорусский баритон Николай Борчев. Известный певец с красивым пластичным голосом, богатым сценическим мастерством и убедительным комическим потенциалом придал образу Дандини глубокую значимость. Его затейливая партия особенно ярко сверкала своей орнаментовкой в финальном секстете первого акта. Итальянский баритон-бас Симоне Альбергини в роли Алидоро, наставника принца, пленял вокальным и сценическим мастерством. Его пение особенно впечатляло бархатным звучанием голоса на низких регистрах. Истинное наслаждение доставлял мужской хор, составленный из теноров и басов. Талантливый хормейстер Барбара Клер прекрасно подготовила свой коллектив: все его участники не только замечательно пели, но и великолепно воплощали образ великого Россини.
По окончании спектакля в зрительном зале театра вспыхнули долгие и бурные овации: публика, стоя, горячо приветствовала всех исполнителей и создателей спектакля. Премьера прошла с триумфальным успехом и стала важным событием оперного сезона.
В заключение отметим предстоящие проекты Стефана Херхайма. В его постановке появятся: опера Оффенбаха «Синяя борода» в марте 2018 года на сцене Komische Oper (Берлин), тетралогия Вагнера «Кольцо нибелунга» в 2020 году на сцене Deutsche Oper (Берлин), опера Дебюсси «Пеллеас и Мелизанда» на Фестивале в Гляйндебурне.

Crédit photos: Jean-Pierre Maurin