«МУЗЫ» АНТОНИ ЭЖЕА В ТАНЦЕ ХИП-ХОП: ОТ ВОЖДЕЛЕНИЯ ФАВНА ДО ЭКСТАЗА БОЛЕРО
25/01/2019 – Виктор Игнатов
22, 23 января, 21 февраля 2019, Théâtre de Jean Vilar, Suresnes

В рамках 27-го фестиваля современного танца Suresnes Cités Danse на сцене Театра им. Жана Вилара в Сюрене успешно прошла премьера музыкально-танцевальной пьесы «Музы». В этой постановке Антони Эжеа осуществил смелый эксперимент – он объединил знаменитые музыкальные произведения с трюковым танцем хип-хоп. В исполнении пьесы приняли участие пианистки Наири Бадаль, Аделаид Панаже и танцовщицы Эмили Шрам, Эмили Сюдр. В оригинальной композиции 4 девушки выстраивают пластическую взаимосвязь благодаря звукам фортепиано. Концертную программу составили музыкально-танцевальные номера, в которых прозвучали сочинения К.Дебюсси, Ж.Бизе, С.Диаманка, К.Сен-Санса, М.Равеля, а также электронные опусы Frank2Louise. Автор сценографии и освещения Флоран Бланшон.

Антони Эжеа был артистом хип-хоп, обучался классическому танцу в Школе Розеллы Хайтауэр (Канны), выступал в Театре танца Алвина Эйли (Нью-Йорк). В 1991 году основал и возглавил Compagnie Rêvolution Dance, сотрудничал с балетом Оперного театра Бордо. С 2002 года является руководителем Центра профессиональной подготовки исполнителей танца хип-хоп. Хореографическое творчество Эжеа характеризует спонтанность и точность, новация и поиск, что позволяет ему осваивать новые эстетические территории. Для создания пьесы «Музы» Эжеа избрал интересную концепцию совместного исполнения музыкальных произведений и танцевальных номеров. Этот жанр далеко не новый, но достаточно редкий. К примеру, можно вспомнить великолепную программу «Lang-Lang Dance Project», в которой знаменитый китайский пианист Ланг-Ланг играл сочинения Шопена, и они одновременно получали танцевальную интерпретацию, благодаря выступлению артистов Хьюстонского балета. После мировой премьеры в парижском Театре Елисейских Полей (2013) эта программа была показана во многих странах.
Для пьесы «Музы» Эжеа выбрал широко известные музыкальные произведения. На премьерном представлении последовательно прозвучали, в транскрипции для двух фортепиано, Прелюд К.Дебюсси к «Послеполуденному отдыху фавна» (1894), фрагменты из оперы Ж.Бизе «Кармен» (1875), «Влюбленные музы» С.Диаманка, «Пляска смерти» К.Сен-Санса (1974) и «Болеро» М.Равеля (1928). Перечень этих сочинений не только впечатляет, но и обязывает. Чтобы достойно воплотить в танце столь знаменитые музыкальные произведения нужно иметь адекватный талант. К тому же ситуация осложнялась и тем, что лексика танца хип-хоп хотя и широкая, но слишком эксцентричная для выражения интимных желаний Фавна и душевных переживаний Кармен. Чтобы воплотить в стилистике хип-хоп выбранные хореографом музыкальные произведения, нужно иметь одновременно артистическую смелость и творческий потенциал. Второй аспект оказался роковым для Эжеа. В какой-то мере он сумел создать пластические связки между своими «музами» – двумя пианистками и двумя танцовщицами, но их взаимодействие базируется не на музыкальной драматургии, а на комической интерпретации исполняемых сочинений.
Часовое представление выстроено как хореографический концерт. Его номера предстают органично на фоне светящегося экрана, на котором проектируются космические пейзажи, впечатляющие метаморфозами красочных туманностей. На чёрной, блестящей сцене стоят два рояля с банкетками, которые периодически передвигают танцовщицы, но порой вместе с пианистками. Аскетическая сценография, которую составил Флоран Бланшон, позволяет сконцентрировать внимание публики на музыке и танце. Этому же способствуют и почти одинаковые платья у всех четырёх девушек. Их наряды, сделанные из лёгкой ткани телесного цвета, придумала Эрве Поейдоменж.
Представление открывает номер на музыку Дебюсси «Послеполуденный отдых фавна». Под прекрасную тему фавна в сумраке сцены возникают очертания двух пластических инсталляций, составленных из тел танцовщиц, стоящих на голове. Постепенно они пробуждаются, медленно и плавно изменяя положения рук и ног, а также конфигурации загадочных сплетений. Затем танцовщицы выползают из под роялей и начинается их акробатический дуэт. Скользя и перекатываясь по сцене, они формируют пластические композиции, впечатляя оригинальными жестами и связками. Порой танцовщицы неожиданно замирают в эффектных позах, и они как бы удваиваются, зеркально отражаясь на блестящей сцене. Однако предельно земное пластическое действо напоминает художественную гимнастику и никак не связано с воздушной музыкой. Её нежное звучание доставляет большее удовольствие, чем изломанные линии танцевального дуэта, далёкого от музыкальной гармонии и чувственности Прелюда Дебюсси. Хореограф, видимо, стремился пленить публику не экспрессией танцевальных движений, а новацией акробатических комбинаций, составленных на манер хип-хоп. Справедливости ради, нужно сказать, что отчасти ему это удалось.
Для исполнения номера под музыку Бизе из оперы «Кармен», по ходу звучания её центральной темы, танцовщицы неспешно одели платья и туфли с высоким каблуком, что помогало визуально представить образ гордой и свободолюбивой испанки. Танцевальный дуэт с ритмичной жестикуляцией, затейливыми кувырками и акробатическими трюками, к сожалению, оказался слишком механичным и маловыразительным, а потому не смог отразить яркую эмоциональную палитру звучащей музыки. Возможно, постановщик не стремился к этому и выбрал столь экспрессивную музыку только ради того, чтобы придать какую-то эмоцию танцу хип-хоп. Однако его замысловатая лексика с обилием прогибов и выкрутов, исполняемых при опоре на руку или голову, красноречиво говорила о противоречии силовых и виртуозных акробатических движений с трепетной чувственностью и огненной страстью Кармен. В связи с этим возникает вопрос – зачем же браться за музыку, заведомо понимая её несовместимость с танцем хип-хоп? Видимо, хореограф, создавая пьесу и осознавая её банальность, решил сыграть на популярности выбранной им музыки и в этом явно преуспел. По завершении каждого номера пьесы в зрительном зале вспыхивали долгие и горячие аплодисменты.
Музыкальные произведения, действительно, звучали великолепно. Наири Бадаль и Аделаид Панаже демонстрировали не только высокую пианистическую технику, но и блистательный артистизм. Девушки играли как на двух роялях, так и на одном. Исполняя в четыре руки «Пляску смерти» Сен-Санса, пианистки сидели рядом, но спиной к публике, чтобы зрители могли видеть их комическую жестикуляцию. Играя на рояле, девушки высоко подскакивали на банкетках, картинно двигали плечами и мягко прогибали спину. Их пальцы ловко прыгали не только по клавиатуре, но и по обнажённой спине партнерши, и даже по воздуху. Пианистки с явным удовольствием разыгрывали пластические юморески, вызывая живую реакцию в зрительном зале. При завершении номера к пианисткам подсели две танцовщицы, которые всё это время находились поодаль и внимательно слушали музыку. Возникший женский квартет впечатлял большей пластической динамикой и веселым комизмом.
Закончив этот номер, все его участницы занялись передвижением роялей и банкеток под звучание загадочного шёпота, струящегося с фонограммы. Для исполнения «Болеро» Равеля четыре девушки уселись рядом на одной длинной банкетке: танцовщицы устроились между пианистками, перед которыми стояли рояли. Такая плотная рассадка позволяла четырём «музам» постоянно находится в тесном контакте и пластически разыгрывать комические мизансцены. Пианистки начали механично играть «Болеро» в сопровождении акустической ритмики, исходящей с фонограммы. При этом танцовщицы стали выстраивать кистями рук разные графические композиции, но в них, как и в звуках роялей, не было ни чувства, ни смысла. Затем танцовщицы, сидя на табуретах, увлеклись синхронной жестикуляцией с резкими борцовскими элементами. При нарастании темпа и мощи музыкальной ритмики «Болеро» 4 девушки начали мило шалить, а потом и откровенно хулиганить: танцовщицы сбросили с банкетки пианисток и стали грубо колотить по клавиатуре. Затем четыре «музы», как бы опьянев от музыки, устроили потасовку, таская друг-друга по сцене под тревожную пульсацию подсветки роялей. Позабавив публику дракой и пением, рёвом и ездой на заднице по клавиатуре, «музы» начали энергично крутить бедрами и делать ритмичную гимнастику. Поменявшись роялями, пианистки продолжили свою виртуозную игру, одновременно вибрируя телами. При этом танцовщицы, вновь сидя на банкетках, стали истерично дергаться в ритмичных конвульсиях. Четыре «музы», охваченные гипнотическим азартом, наконец-то, достигают сладостного экстаза и в финальном апогее «Болеро» разом замирают под взрыв оглушительных оваций. Публика неистово аплодировала, стоя. Это был подлинный триумф. Улыбающиеся девушки выходили на поклоны много раз и рядом с ними прыгал от радости постановщик пьесы. Все были счастливы, но мне было грустно, и вот почему.
Морис Равель написан гениальную музыку для балета «Болеро» по заказу знаменитой русской артистки Иды Рубинштейн, которой и посвятил свою партитуру. Именно И.Рубинштейн со своей труппой впервые исполнила «Болеро» в хореографии Б.Нижинской и в декорациях А.Бенуа: премьера состоялась 22 ноября 1928 года в Парижской опере; дирижировал сам композитор. Нужно сказать, что Болеро – это испанский парный танец, в котором музыкально-ритмические фигуры подчёркиваются стуком кастаньет или прищёлкиванием пальцев. Обычно Болеро исполняется под звуки гитары, иногда сопровождается пением. Поставленный именно в испанской манере балет Равеля «Болеро» впервые и обрел триумф на сцене Парижской оперы. Теперь же этот подлинный шедевр был превращен в цирковую клоунаду. Спрашивается – ради чего столь популярный испанский танец, ставший, благодаря музыке Равеля, поистине легендарным, сегодня представляют как банальную забаву?
Главная проблема пьесы Эжеа состоит в том, что эстетика музыки и танца здесь совершенно разная. Чтобы соединить сочинения великих композиторов с танцем хип-хоп, да ещё в дуэтной форме, необходимо иметь богатейшую фантазию и феноменальную лексику, ибо нужно соответствовать эстетическому уровню выбранной музыки. К сожалению, не имея достаточно широкой пластической палитры, Эжеа выстроил свою пьесу слишком упрощено. Но публика, польщенная прекрасной музыкой, оказала восторженный приём премьерным «Музам». Все исполнительницы этой все-таки интересной и оригинальной пьесы заслуживают лучших комплиментов. Хорошо натренированные, необычайно гибкие и высокотехничные танцовщицы Эмили Шрам и Эмили Сюдр замечательно исполнили достаточно сложный дивертисмент, насыщенный затейливыми связками и эффектными трюками. Особой похвалы достойны пианистки Наири Бадаль и Аделаид Панаже. С 2007 года они выступают в дуэте под названием «Jatekok», что в переводе с венгерского языка означает «Игра». В пьесе «Музы» пианистки превосходно продемонстрировали свой редкостный талант и высокое артистическое мастерство. Благодаря участию столь ярких исполнителей, премьера хореографического концерта «Музы» прошла успешно.
Crédit photos : Dan Aucante