ЖУЖЖАНИЕ МУХИ ПОД МУЗЫКУ БАХА И ПЕНИЕ ХОРА ГЛУХИХ
27/01/2014 – Виктор Игнатов

Théâtre National de Chaillot, Paris

Это название отражает главную новацию бельгийца Алена Плателя, воплощенную в его новом спектакле «Tauberbach», что в буквальном переводе означает «Глухой Бах». Авангардный опус в исполнении труппы «Les ballets C de la B» был впервые показан во Франции 8 раз подряд на сцене парижского Théâtre National de Chaillot. Спектакль был принят неоднозначно.

Ныне модный опус «Tauberbach» поставил для своей труппы бельгиец Алан Платель (р.1956 г.), по образованию логопед, широко известный как театральный провокатор. Его труппа « LesBallets C de la B » (« Современные Балеты Бельгии ») была создана в 1984 году в Генте, где родился Платель. Хотя в названии группы есть льстивый намек на традиционный академизм классической труппы, она исповедует авангардный кинематографический стиль, близкий к сюрреализму, а в ее спектаклях постоянно смешиваются разные жанры – танец, вокал, музыка, драма и цирк. Базирующаяся в Ганте труппа стала платформой для становления и развития многих хореографов. Характерной особенностью «домашнего» творчества и стиля труппы является анархизм и эклектизм, круто замешанный на эпатаже и провокации. За истекшие 30 лет родоначальник этого направления Платель весьма преуспел в популяризации подобных произведений и прославился своими экстравагантными опусами на весь мир.

В «домашнем» авангардном стиле на границе разных жанров создан и «Tauberbach» – последнее творческое достижение бельгийской труппы. Премьера спектакля состоялась 18 января 2013 года в Мюнхене на сцене Le Münchner Kammerspiele, одного из главных театров Германии, который возглавляет голландский режиссер Йохан Саймонс, пропагандируя авангардную эстетику. «Tauberbach» уже целый год гастролирует по Европе. Теперь бельгийская труппа показывает его в Париже на сцене Théâtre National de Chaillot ( 24 января – 1 февраля).

История создания спектакля «Tauberbach» началась с того дня, когда Платель получил CD с записью музыки Баха, которую поет хор глухих. Режиссеру это показалось интересным, так как запись музыки как бы дополняла его постановку «Lets op Bach» (1998). К тому же, следуя своему образованию логопеда, Платель включил в свой скандальный спектакль «Wolf» (2003) двух глухих артистов для исследования их отношения к музыке Моцарта. Теперь режиссер решил выстроить спектакль на музыке Баха, которую поют глухие. Тот, кто этого не знает, не понимает, что с ним происходит: музыка или раздражает и угнетает, или удивляет и забавляет. Следуя свой «логике абсурда», Платель старался найти и показать красоту и эмоцию в этой звуковой какофонии.

Однако, для создания спектакля одного звучания музыки Баха и пения хора глухих было явно недостаточно. Поэтому Платель объединил это с неординарной историей, которую рассказывает документальный фильм Маркоса Прадо (2004), посвященный жизни Эстамиры. Эта 63-летняя женщина уже 20 лет живет на свалке вблизи Рио-де-Жанейро. В течение трех лет кинорежиссер кропотливо снимал харизматичную бразильянку, носительницу оригинальных философских идей. Больная шизофренией, она принимает лекарства, воздействие которых ее преображает: Эстамира придумала особый язык и на нем разговаривает с астральными силами. По ходу спектакля эти странные беседы озвучивают драматическая актриса и потусторонний голос, по тембру похожий на компьютерный, который как бы звучит в голове Эстамиры. Концепцию своего спектакля Платель выразил предельно ясно: «Я хочу показать хаос в головах людей. Это мое чисто человеческое высказывание, а не идейное послание».

Действительно, в спектакле нет ни сюжета, ни драматургии, ни мысли, ни философии, ни провокации, но есть музыка Баха, пение глухих, пять танцовщиков, актриса и кучи тряпья. Вот из этих компонентов и сварено абсурдное действо, суть которого – сценический хаос, как бы отражающий мир убожества и бедноты. Эпатаж в названии спектакля «Глухой Бах» на сцене перерастает в откровенный бред. Судите сами… Для наглядности представлю главные аспекты опуса «Tauberbach».

Пение глухих для показа публике слепых

Под монотонное жужжание мухи взору публики открывается огромная сцена, сплошь заваленная разноцветным тряпьем. Над этой театральной помойкой, к счастью, без острого тошнотворного зловония, периодически поднимаются и опускаются две металлические фермы, внося некую динамику в этот унылый пейзаж, замерший на фоне черного задника (автор декорации – Платель). Над сценой свисают с колосников несколько микрофонов, возле которых актриса Элси де Брау произносит тексты от имени Эстамиры. Многочисленные монологи и диалоги, сочиненные двумя драматургами, звучат по-английски (с французским переводом на субтитрах) и включают сложные словесные абракадабры, придуманные Эстамирой. Содержание тестов и слишком простое, и слишком заумное, но в целом совершенно неинтересное.

Стевен Пренгелс – музыкальный руководитель, автор вспомогательной музыки и звукового пейзажа, создал впечатляющую фонограмму. Красной нитью проходит по ней однообразное жужжание мухи, на фоне которого звучат многочисленные произведения Баха, в том числе в исполнении хора глухих. Столь абсурдный коллаж не мог не раздражать слушателя. Наверняка и сам Бах переворачивался в гробу от такого кощунственного использования его музыки. Но для Плателя важно не высокое искусство Баха, а сенсационная, шоковая интерпретация. В этом плане режиссер добился своей цели.

Главной задачей постановщика все-таки было создание сценического действия. В этом Платель явно потерпел полное фиаско. Полуторачасовое представление протекает на редкость вяло и однообразно с обилием сценических штампов и режиссерских клише. В тягучем и нудном представлении участвуют две танцовщицы и три танцовщика. Словно зомби, они бестолково шатаются по помойке, падают и зарываются в кучи тряпья, заглядывают внутрь своих трусов и мажутся краской, раздеваются до гола и демонстрируют свои задницы, обнимаются и корчат гримасы, кувыркаются и весело скачут, играют с микрофоном и пародируют насекомых… Несмотря на кажущееся разнообразие, это вызывало зевоту, так как подобные опусы мы уже много раз видели. К тому же лексика этих пластических и акробатических выкрутасов была не редкость бедная и однообразная. Поэтому было скучно и утомительно взирать на столь откровенную и наивную дурь, которую как бы разыгрывали участники самодеятельности в далекой глубинке, где никто не знает, что такое театральное и танцевальное искусство. Казалось, что это представление с пением глухих было сделано для показа публике слепых.

Действительно, хотелось покинуть зал, так как созерцать однообразные кривляния современных юродивых было невыносимо. Но мне казалось, что столь банальная и пустая инсценировка – это только прелюдия или своеобразная подготовка публики к чему-то очень важному и главному, к драматургическому взрыву и эмоциональному шоку, который должна была вызвать страшная трагедия людей, выброшенных современным обществом на помойку, к тому же не только лишив их человеческой жизни, но и превратив в юродивых с искореженной и больной психикой. К сожалению, такого сильного финала Платель создать не сумел. Спектакль спокойно заглох на той же нудной ноте жужжащей мухи. Артисты просто выстроились и замерли на сцене в ожидании «оваций»…

Однако, на парижской премьере в зрительном зале возникла странная, долгая и опасная тишина. Наконец, появились первые хлопки. К моему большому удивлению, они стали уверенно разрастаться. Многие хлопали либо из-за солидарности, либо для проявления дружеской поддержки творчества Плателя. В частности, горячо аплодировала, сидевшая возле меня, Рафаэлла Делоней, которую я давно знаю. Она закончила школу Парижской оперы и 5 лет танцевала на ее сцене (1992-1997). Неожиданно покинув престижную труппу, Рафаэлла стала выступать в постановках Пины Бауш, потом Плателя. В частности, она участвовала в показе его спектакле «Wolf» на сцене Парижской оперы (2005). До сих пор я вспоминаю её единственный номер на пуантах: с диадемой и в белой пачке она делала классические аттитюды, шене, жете и фуэте, но одновременно «жонглировала» гитарой и валялась по сцене в истерике, в то время как рядом спокойно прогуливались 14 забавных собак.

Справедливости ради, нужно отметить старания всех шести артистов, исполнявших «Tauberbach». Особенно сильное впечатление произвел необычайно одаренный танцовщик Ромеу Руна. Высокий и очень худой, пластичный и невероятно гибкий, он превосходно воплотил образ юного юродивого: Ромеу так жутко изламывал и прогибал свое хрупкое тело, что казалось, будто он и впрямь с детства охвачен параличом, ибо движения танцовщика были безумно искажены и болезненно изуродованы.

Запомнилось также большое и эффектное соло в исполнении Росса МакКормака: вначале танцовщик забавно жужжал в микрофон, а потом пластически изображал свои звуки, записанные и воспроизводимые с разной скоростью. Можете себе представить, как причудливо расплывались и растягивались его движения и жесты на медленной скорости, и как они искрометно пульсировали и вибрировали на очень быстрых темпах. Это – единственная оригинальная находка Алена Плателя в спектакле, получило достойное воплощение. К сожалению, иных интересных впечатлений нет!

Информация на сайте. 

 Crédit photos: Chris Van der Burght